— Сначала я отыщу Бурого, а если удастся, теперь и Сохатого, потом найду Шаолинь или то место, где он был. Если после всего этого останусь жив, послушаю все эти бредни о станции и прочих колесницах. Хотя нет, мне еще нужно уничтожить Темного Властелина, иначе Марат житья не даст. Вот так.

Вой, оглашавший окрестности Трактира, смолк, из леса послышалось счастливое, будто щенячье, повизгивание. Стая радостно бросилась к хозяину и его женщине. Наконец-то они снова вместе. Псы наперебой спешили подняться на задние лапы и лизнуть родные лица, потереться о ноги, обнюхать людей со всех сторон, требовательно просунуть голову под руку, чтобы двуногие в суете не забыли погладить зубастого друга. Едва церемония приветствия была завершена, Лешага с Лилией, окруженные Стаей, продолжили движение к мосту. Псы предчувствовали, что очень скоро предстоит новая разлука, быть может, куда более страшная, чем прежняя, и потому бежали понурившись. Лишь когда ловили Лехин взгляд, поднимали головы и радостно виляли хвостами…

На берегу кипела стройка. Заметив Лешагу, Нуралиев прервался и, напоследок что-то скомандовав раздольничьему атаману, отправился с докладом, по-прежнему нелепо вытягивая ноги и приложив правую руку к уху.

— Товарищ светлый рыцарь, вверенное мне подразделение заканчивает наведение переправы. В течение двух часов работы будут окончены.

— Два часа — это сколько?

Лейтенант задумался.

— Вот столько, — он вытащил из кармана размеченный диск, по которому неспешно двигалась стрелка.

— Это что? — удивился Лешага.

— Часы. У нас каждому офицеру выдавали. Тут даже надпись, видишь: «командирские». И самолет нарисован, чтоб все знали, что я офицер аэродромной охраны.

— Долго, — глядя, как ползет стрелка, констатировал ученик Старого Бирюка.

— Перейти можно уже сейчас, — Нуралиев указал на Серую Воду.

Посреди нее стояли груженые широкие барки, а у берегов так и просто лодки. Все они были соединены между собой длинными нестругаными досками. На каждой из посудин суетились люди, сколачивая мостовой настил, крепя соединяющие наплавную конструкцию толстые канаты.

— Я тут еще кое-что придумал. Под настилами мешки со всякой щепой, опилками, ветошью, шишками, я их вдобавок еще полил земляным маслом, на торжище две бочки нашел. Так что, если зажечь, то вспыхнут быстро. Когда хвост колонны прорв окажется на мосту, я подожгу всю переправу. Канаты тоже загорятся, так что она ко всему еще и развалится. Течение быстрое, не выберешься.

— Не выйдет, — покачал головой Леха. — Прорвы гонят перед собой Ужас. Тебя скрючит от страха так, что даже шевельнуться не сможешь.

— Вовсе нет.

— Не храбрись, я по себе знаю, что это такое. Накатит — не обрадуешься. — Воин передернул плечами.

— Но, товарищ светлый рыцарь, я все продумал. Всего через полчаса у меня будет достаточно огнепроводного шнура, чтобы поджечь мост, находясь в отдалении.

— Хитро придумал. Таким образом может и получиться.

— Так точно!

Лешага подивился находчивости лейтенанта.

— Хорошо. Только есть еще одно дело, и оно требует твоего участия. А кто же устроит поджог?..

— Объясню, что делать, Анальгину. Они управятся. Лил, а ты на всякий случай проследи. И поторопитесь, волкоглавые уже близко. К вечеру будут здесь. К этому времени рядом с переправой никого не должно быть.

Воин стоял на холме во весь рост. Враг был далеко. Одни направлялись к переправе, по другую сторону верхнее зрение показывало растянутое в длину полчище. Верхом, колонной по четыре, оно двигалось караванным трактом.

— Людожоги, — прошипел Лешага, стараясь получше разглядеть всадников. Каждый из них был увешан разнообразным оружием, как дуб желудями.

«Должно быть, чем больше на нем трофеев, тем больше народу он убил», — подумал Леха.

Колонна двигалась шагом, не желая попусту утруждать коней. Но было в этом неспешном движении что-то устрашающее, будто не люди приближались к Трактиру, а какое-то многоголовое, многорукое, многоногое чудовище.

— А это кто? — удивился Леха.

На каком-то расстоянии перед колонной, сломя голову, бежали люди. Множество безоружных, испуганных людей. Впрочем, бежали — чересчур сильное выражение для темпа, в котором они передвигались. Несчастные явно шли не первый день и очень устали. Кое-кто из них еще тащил узлы с пожитками, но большинство давно их бросили. Нескольких таких ученик Старого Бирюка сейчас видел на обочине дороги.

«Беженцы, — понял воин. — Должно быть, те, которых уводил лейтенант Бекбулатов. А где же он сам?»

Точно отвечая на его вопрос, кусты по обочинам тракта словно ожили и в упор огрызнулись автоматными очередями.

— Одиночными стрелять надо! — страдальчески процедил Лешага. Но, как бы то ни было, голова колонны пришла в замешательство. В ответ ударили новые выстрелы, и в этот же миг ожили кусты позади колонны. Услышав стрельбу, беженцы припустили из последних сил, затем, теряя узлы, как по команде, бросились в чащу. Пойманная в засаду колонна успела перестроиться, всадники ринулись в лес, одной рукой стреляя из короткостволов, другой вращая над головой длинные ножи. Через мгновение люди Бекбулатова снова были окружены. И вот тут раздались взрывы. Лешага насчитал двенадцать. Затем, когда уже казалось, что все кончено, на дорогу вышел человек. Лицо его было измазано кровью, на месте уха свисал бурый лоскут. Он шел, подняв руки, навстречу всадникам. Леха рассмотрел на плечах раненого такие же, как видел он у Нуралиева, куски ткани с тонкой линией посредине и двумя звездочками.