— Какой ужас! — сочувственно вздохнула Кейт. — Помогло?

— Несколько дней болел, но яда в организм попало не много. — Он отступил, и рукава свободно упали к локтям.

Кейт представила, как Гейбриел рассекает лезвием ножа собственную руку.

— Кейт, — окликнул ее принц.

Глубокий голос заставил ее вздрогнуть.

Гейбриел расстегивал верхнюю пуговицу жилета, и глаза ее замерли на ловких пальцах: вот они справились с одной пуговицей и перешли ко второй, потом к третьей.

Сквозь полупрозрачное полотно просвечивала крепкая мускулатура. Гейбриел не произносил ни слова — всего лишь медленно расстегивал жилет.

Наконец последняя пуговица покинула петлю и жилет полетел на кровать вслед за сюртуком, но не удержался и скользнул на пол. Кейт заметила это краем глаза.

Отвести взгляд от волшебных рук не хватало мужества.

— Здесь жарко, — заметил Гейбриел и странно улыбнулся.

Из последних сил Кейт старалась сохранить спокойствие.

— К сожалению, я забыла свой веер.

— Вот, пожалуйста. — Гейбриел подошел к большому столу и протянул ей красивый, изящный и явно очень дорогой веер.

Сердце Кейт внезапно дрогнуло: она, похоже, далеко не первая, кто наблюдает, как раздевается принц.

Словно прочитав ее мысли, он покачал головой:

— Нет-нет, вовсе не то, что ты подумала, милая. Это старинный немецкий веер. Сделан в семнадцатом веке и расписан редким, очень интересным узором. Я купил его в Бамберге.

— До чего красивый! — Кейт осторожно раскрыла веер и посмотрела на рисунок. — Лебедь — это, наверное, сам Зевс?

— Да. А Леда стоит справа, скромно одетая в платье жены бургомистра. Такая трактовка известного сюжета кажется мне очень занятной.

Кейт подняла веер к лицу и неожиданно почувствовала себя увереннее.

— Разве ты не собирался снять рубашку?

— Сначала бриджи.

Кейт неопределенно хмыкнула.

— Но прежде, естественно, сапоги, — невозмутимо пояснил принц.

Он повернулся и склонился, чтобы стащить правый сапог, потом левый, и снова выпрямился. Кейт подняла веер почти до глаз.

— Что теперь, бриджи или… чулки? — спросил Гейбриел. Чувственный изгиб губ вселял пьянящее ощущение власти.

— Ну раз спрашиваешь, то, пожалуй, чулки.

Принц снова наклонился. Вид мускулистой ноги заставил сердце забиться быстрее.

Гейбриел выпрямился и замер, широко расставив ноги и уверенно положив руки на бедра. В глазах светилась примитивная, первозданная радость.

— Ну и наконец бриджи.

Кейт подняла брови, как будто не предполагала увидеть ничего особенного, а уж тем более необыкновенного. Разумеется, она знала, чего следует ожидать, хотя бы благодаря смущенному, но от этого не менее увлеченному изучению гравюр в книге Аретино. И все же наблюдать, как Гейбриел быстро расстегивает бриджи под прикрытием рубашки, оказалось значительно интереснее. Вот он помедлил и, посмотрев в глаза, осведомился с вежливостью средневекового рыцаря:

— Прикажете продолжать, леди?

— Да, — мужественно ответила Кейт и выдержала вызывающий взгляд. — Не останавливайтесь, сэр.

Но он стоял неподвижно и смотрел, все так же прожигая ее насквозь пылающим взглядом.

— Признаться откровенно, я предпочел бы, чтобы это сделала ты.

Кейт едва не выронила веер.

— Опустилась бы на колени, — безжалостно продолжал принц, — и позволила бриджам упасть на пол, чтобы ничто не мешало прикасаться, ласкать, познавать, пробовать… делать все, что захочется.

Кейт с трудом сглотнула.

В эту минуту воображение представило вовсе не фривольные иллюстрации, а ее саму: встать на колени, расстегнуть бриджи — точно так же, как сделал это он. Склониться и…

Рубашка заметно топорщилась спереди. Кейт нахмурилась, пытаясь вспомнить мельчайшие подробности рисунков. Да, вот в чем дело: изображенные на них приватные части были маленькими.

— Кажется, что-то привлекает ваше внимание, миледи?

Замечание вывело Кейт из ступора.

— Продолжайте. — Она снова подняла веер.