Танька дала отбой, а я отправилась пить чай. Тетя Клава ставила в сумку литровую банку козьего молока.

— Надо Ленке снести, соседке, — пояснила она.

— Это какой Ленке?

— Кармен. Той, к которой Васька Черт захаживает, — хитро усмехнулась тетя Клава. — Отнесешь?

— Конечно, — обрадовалась я и, схватив банку, припустилась к Ленке, очень надеясь на везение: вдруг удастся ее разговорить.

Ленка встретила меня настороженно. На вид ей можно было дать лет двадцать семь, а можно и на пять лет больше. Вроде бы лицо молодое, но какое-то расплывшееся, что часто бывает у граждан, склонных к неумеренному употреблению спиртных напитков. На ней было вишневое платье, не дорогое, зато выгодно подчеркивающее достоинства фигуры: высокий бюст и узкую талию, бедра широковаты, но мужчины, скорее всего, считают это достоинством, волосы темные, вьющиеся, перехвачены лентой, яркая помада довершала облик. С моей точки зрения, максимальное сходство с Кармен.

Ленка стояла, облокотившись на калитку, ожидая моего приближения.

— Здравствуйте, — радостно приветствовала я ее, очень боясь, что она заберет банку, не говоря ни слова.

— Привет, — без всякого намека на любезность ответила она, оглядела меня с ног до головы и поджала губы.

— Тетя Клава просила молоко передать, — продолжая улыбаться, сказала я. Она взяла банку из моих рук, не открывая калитки. «Сейчас уйдет», — решила я в отчаянии, недооценив любопытства местных жителей.

— Ты ее жиличка, что ли? — спросила Ленка после непродолжительной паузы.

— Да. Меня Оля зовут.

— Да знаю я, как тебя зовут. Чего прибежала, вопросы задавать?

— Какие вопросы?

— Брось, ты по поселку шаришь и всех выспрашиваешь. Мало нам ментов с их вопросами. Это ты на Ваську настучала? Его два часа мурыжили, говорит, всю душу вынули. И ко мне пристали.

— Ирина ваша подруга, и вполне естественно… — начала я оправдываться, но она перебила:

— Подруга.., как же. Змея подколодная. Задумала у меня мужика увести. Еще порядочной прикидывалась. Вот дрянь.

— Это вы про Василия?

— Конечно, про Василия. У меня под носом с ним шашни крутила. «Леночка, ты у меня единственная подруга», — передразнила она. — Вот стерва.

— Значит, с Василием у нее был роман?

— Чего? Больно нужна она Ваське. Вот дурища, что о себе вообразила. Позарится он на эту кикимору, как же. Чего стоишь, топай отсюда, — вдруг разозлилась она.

— Рада, что вы так уверены в своем любовнике, — съязвила я. — Только мне кажется, что он вас обманывает.

— С Иркой, что ли? Если обманывал, то бог его уже наказал, менты в него вцепились крепко.

С Кармен ее роднила не только внешность, но и непредсказуемость поведения, потому что Ленка вдруг распахнула калитку и сказала:

— Заходи. — Я с некоторой опаской вошла в калитку, Ленка огляделась и предложила:

— Идем в дом. Ух, глазищи-то вытаращили, морды любопытные, — неизвестно кого она имела в виду, улица выглядела пустынной.

Мы вошли в дом. Кухня, куда я прошла следом за Леной, была чистой, уютной, с добротным гарнитуром и цветами на окошке.

— Садись.

Я устроилась возле окна, а Ленка замерла напротив, сложила руки на груди. Приглядываясь ко мне.

— Чего ты к Ваське привязалась? — спросила она вполне мирно. —Не виноват он ни в чем. Это все Ирка, дрянь эдакая, покоя ему не давала и теперь не дает, хотя господь ее прибрал…

— Как-то вы о подруге слишком сурово,

— не без яда сказала я.

— Заслужила. Любовь у нас с Васькой. Поняла? Настоящая. А эта стерва.., тьфу, вспоминать о ней противно.

— Чего от вас в милиции хотели?

— Известно чего. Расспрашивали, что у них с Васькой за отношения. У Ирки сроду мужиков не было, и рада бы с кем в койку завалиться, да охотников не находилось. Мы с ней в школе учились, не особо дружили, она ведь старше. Так, иногда в кино вместе сходим. Подруг у нее тоже не было. А где-то с год назад она ко мне зачастила. Уж теперь-то я поняла: из-за Васьки. Он у меня частый гость. Вот она глаз на него и положила. Ну а он, известное дело, дурак, как все мужики, рад стараться. Теперь небось локти кусает. Ничего у них не было, поняла? Вот на этой кухне сидели, она слюной исходила, да ничего ей не обломилось.

— Леопольд другое говорил, — упрямо ответила я.

— Леопольд известный болтун, нашла кого слушать.

Я хотела сказать, что, и кроме Леопольда, есть свидетель. Но выдавать Вовку сочла бесчестным.

— Зря ты на него ментов натравила. Не виноват он ни в чем.

— Если не виноват, чего ж тогда бояться?

— Ментам лишь бы кого в каталажку упечь, вот и боится. Только когда Костолевского убили, Васька вместе со мной и с Иркой вот на этой кухне сидел. И когда Ирке голову пробили, у меня был. Соседка Нюрка подтвердить может, она холодильник новый купила, зашла ко мне, решили обмыть, тут Васька, мы его еще за бутылкой послали и просидели до утра. Нюрка к себе ушла, а он здесь дрых.

— А Ирина точно была у вас в вечер убийства Костолевского? — спросила я.

— Конечно. Менты об этом сто раз спрашивали.

— И Василий никуда не отлучался?

— Нет, — сердито топнула ногой Ленка. — Ирка ушла уже, когда Молчанов старика нашел. Он сразу в дом, там пусто, вот и сообразил мне позвонить, кроме как ко мне, Ирка никуда не ходила. Ирка перепугалась, бросилась бежать, а Васька у меня остался. Нам-то какое дело до убийства.

— А вот у меня есть сведения… — упрямо возразила я, хотя никаких сведений, конечно, не было.