Лейтенант почистил сапоги. Одевшись, разглядывал себя в зеркальце. Из-за двери доносилось привычное гудение людских голосов. Там его красноармейцы, его взвод. Свыкся с ними так, что невероятным казалось: вот уйдет сейчас, не будет думать о них…

Вечер опустился ласковый, тихий. Слегка подмораживало. Густой россыпью звездных пылинок делил пополам черное небо Млечный путь. Призывно и лукаво мигали вдали огоньки города. Прошел поезд, долго и отчетливо слышался дробный перестук его колес. «Скрип-скрип-скрип», — раздавалось под сапогами.

Утром выпал снег, он не успел затвердеть, улежаться. Сугробы вдоль дороги высокие, пухлые; отсвечивали они мягким зеленоватым блеском.

В городе Бесстужев пошел сначала в центр, решил купить Полине букет. Но в цветочном магазине оказались только примулы в горшках. Продавщица предложила завернуть, но лейтенант отказался: с горшком неудобно. Чтобы не явиться с пустыми руками, взял в аптеке коробочку духов, засунул в глубокий карман шинели.

На углу Варшавской улицы Бесстужев вдруг оробел, пошел тише, воровато оглядываясь. Вот и двенадцатый дом. Голые ветлы за палисадником. Низко надвинулась с крыши снеговая шапка, под ней, в тени, шесть окошек с закрытыми ставнями, из одного пробивается полоска света.

Осторожно притворил за собой калитку, поднялся по скрипучим ступенькам. Собравшись с духом, дернул за кольцо в двери.

Полина открыла, даже не опросив кто. Взяла за рукав, провела по коридору в маленькую комнатку.

— Ой, какой вы холодный! Замерзли? Нашли быстро?

Повесив шинель, повернулась к нему, протянула обе руки.

— Ну, здравствуйте.

В белой блузе с закрытым воротом, в синей широкой юбке, она казалась сейчас стройней и выше. Густые волосы ниспадали на плечи.

— Какая-то вы новая. Подросли вроде, — смущенно говорил он. — И волосы опять же…

— А вы меня только в халате да в платке видели, — улыбнулась Полина. — Ну, садитесь сюда, — показала она на диван. — Посмотрите книги, а я чай поставлю.

— Не нужно, не хлопочите.

— Нет, уж, товарищ лейтенант, сегодня вы мой пленник! — торжествующе засмеялась она, затрепетали ноздри прямого точеного носа. — Командовать сегодня я буду. Вам — отдыхать!

— Слушаюсь! — согласился он.

Схватив со спинки кровати фартук, Полина исчезла за дверью. Бесстужев рассеянно взял с этажерки книгу, не раскрывая ее, осматривал комнату. Просто удивительно, сколько мебели было в этом маленьком помещении. Диван, высокая никелированная кровать с горкой подушек, пузатый шкаф, гардероб, швейная машинка, зеркало. Возле стола — три стула. Темно-зеленые обои придавали комнате немного мрачноватый вид. Электрическая лампочка под голубым абажуром освещала только середину комнаты, в углах и за мебелью прятался полумрак.

Бесстужев чувствовал себя неловко, не исчезало напряжение. Чудилось: вот-вот войдет сюда старший политрук Горицвет, натянуто улыбнется, открыв крупные редкие зубы: «Рад видеть, лейтенант Бесстужев». Юрия даже передернуло при мысли об этом. Но Горицвет не показывался. Тихо было в доме, слышалось только, как шипит на кухне примус. Ничто не напоминало о том, что в комнате живет мужчина. Ни пепельницы, ни одежды на вешалке. Даже среди фотографий на стене не было снимка старшего политрука.

— Тесно у меня? — опросила Полина, появившаяся на пороге.

— Нет, ничего. А за перегородкой — хозяева?

— Хозяева в другой половине дома. За перегородкой сейчас пусто. Там квартира Горицвета, но он в отпуске.

— Его квартира? — удивился Юрий. — А здесь?

— Тут моя. Мы живем порознь.

— Ничего не понимаю.

— А вам и не надо понимать, — засмеялась она. Влажно блестели ее глаза, голос звучал певуче, тревожно. — Садитесь к столу. Руки согрелись?

— Совсем, — повеселел Бесстужев.

— Вы как любите закусывать, — говорила она, ставя на стол тарелки, хлеб в вазе, графин. — Острым, селедкой? Или колбасой?

— Давайте все! — шутливо сказал он, сам удивляясь своей смелости.

— Вот это приятно слышать.

Полина наклонилась к нему, волосы защекотали щеку. Сказала в самое ухо:

— Я очень, очень рада, Юра!

— Чему?

— Вы здесь, у меня.

— Ну, вот, — пробормотал он.

Полина села рядом, откинула со лба прядь волос.

— Наливайте. Мне — вина.

— А за что? За хорошую книгу?

— Можно… Или нет, не надо за хорошую. Хорошую книгу многие читают. Лучше за обычную, за обыкновенную, которая нравится одному.

— Согласен, хотя и замысловато.

Лейтенант не пил давно, с выпускного вечера в училище. Быстро захмелел, стало тепло и весело. Он уже не стеснялся, когда колено его касалось ноги Полины, и женщина казалась ему давно знакомой, будто уже не первый раз они сидели вот так, вместе.

— Давайте еще, — предложил он. — Без путаных тостов — за нашу встречу. И пусть они будут чаще.

— Это искренне?

— Вы меня обижаете! — задвигал бровями Бесстужев.

— Люди часто говорят не думая, под настроение.