Мне трудно было понять, сколько ей лет, приглушенный свет и ее загар затеняли реальный возраст. Но явно девушка давно уже состоялась как совершеннолетняя, можно было заметить по ее рукам, да, собственно, и на телевидении ее персона появилась еще лет надцать тому назад, а тогда ей уже было далеко за двадцать.

– Знаете, мы вместе выходим, а вы помните под какую музыку?

Она взглянула на меня сверкающими глазами и непонятно, что подумала про меня и мой вопрос, так как взгляд ее выразил нотку удивления, интереса и насмешки.

– А разве что-то изменили в программе? Как мне сказали, я должна выходить с кем-то на танго или уже не так?

– Нет, нет, все так, «кто-то» это я, очень приятно и неожиданно познакомиться с вами при таких обстоятельствах. Меня зовут Михаил.

– Очень приятно, Мария.

– Я знаю.

Она улыбнулась, будто ожидала, что я так скажу.

– Я хотел бы с вами посоветоваться.

– Посоветоваться о чем?

– На какой фильм мы с Вами пойдем? Ужасы, комедия, любовная драма?

И снова я заметил нотки удивления, но уже без насмешки.

– Давайте поговорим после прохода, хорошо?

– С удовольствием.

Я был воодушевлен.

По пластику с элементом железа легко под музыку танго цокали наши каблуки, особо не было ничего отработанным или тщательно отрепетированным, и было ощущение, будто я проработал моделью лет пять и мог и других учить, как правильно ходить по подиуму. Просто у меня была поистине профессиональная партнерша, все понимали – она первая скрипка, остальные лишь подыгрывают, и она легко вела меня, я находился от нее ровно на таком отдалении, как ей было нужно, я даже не волновался, ну может перед самым выходом «заиграло» чуть-чуть, но быстро ушло.

– Как я отработал? – спросил я потом у Николая.

– Слушай, совсем неплохо, я бы звал тебя на показы чаще, но на новые коллекции у меня средств пока нет, и когда появятся, не известно.

– Ничего, Коль, я не расстроен, это же не основной мой доход. Ладно, я смотрю на все с улыбкой, тем более познакомился с самой Логиновой.

– Да ты шустряк, я заметил, что вы общались перед выходом, смотри, она дама конкретная!

– Ну, она хорошенькая.

– Кто же с этим спорит.

После проходок все расслабились и готовились разбегаться по домам. Я не упустил своей возможности и при первом удобном случае внаглую подошел к Логиновой. Это мало было назвать внаглую, так как она была не одна, и окружало ее по меньшей мере человек шесть. Но терять мне было нечего.

– Очень прошу извинить меня, можно вас на секундочку похитить?

Оторопевшие люди переглянулись между собой, потом посмотрели на меня и на Марию и явно были в шоке от моей простоты.

– Минуточку.

Она о чем-то договорилась с пожилой дамой с седыми как снег волосами и оторвалась от толпы.

– Слушаю очень внимательно.

– Извините, что оторвал, но я хотел бы узнать номер вашего телефона.

Она зыркнула на меня как-то профессионально, я понял, что не я один спрашиваю у нее номер, но, по-видимому, она не была против. Поколебавшись секунду, вынула из сумочки Nokia.

– Записывай.

Я быстренько достал свой нефартовый Siemens и от удивления, что все получается, растерялся, пальцы скользили по кнопкам.

– Говорите, записываю.

Она продиктовала быстро шесть цифр своего прямого номера, и я был в эйфории.

– Ну, все, счастливо. Приятно было поработать с вами.

Она снова отошла в толпу, но была немного смущена, все заметили румянец на ее щеках. Но мне было настолько наплевать на всех, я ведь сделал то, что хотел.

Приполз домой я около двенадцати часов и был разбит, и хотелось спать, но я был голоден как собака, с самого утра практически ничего не ел, кроме какого-то датского хот-дога за 27 рублей у Киевского вокзала. Но в низком холодильнике, на котором так угрюмо висел засаленный магнит с дедом морозом, не было ни хрена, кроме недоеденной мною же тарелки с уже засохшими макаронами и одной трети копченой сосиски. Я охотно вынул все это из холодильника и вывалил на сковородку. Разогревал недолго. По всей тесной кухоньке прошелся горелый запах, так как подсолнечному маслу «Ява» было уже сто лет, и в бутылке можно было разглядеть крупинки и частички чего-то точно несъедобного.

Я и не заметил, как проглотил на удивление вкусную и питательную пищу, после чего у меня схватило живот. Меня это не удивляло. Ведь варил эти макароны я почти неделю назад, а несколько сосисок неизвестного происхождения были куплены конечно же не в «Азбуке вкуса». Сидя на унитазе, я размышлял: «хорошо, что я не ем в домашних условиях, а то из холодильника так несло, что свет туши, и еда вся пропиталась бы этим ароматом лугов». Я мог себе позволить поесть в «Макдоналдсе», в «Ростиксе». Пиццы, хот-доги и всякая разная подобная американская дрянь, «здравствуй, гастрит», называется. Но у меня было одно правило, я каждый вечер выпивал пол-литра однопроцентного кефира. Это помогало мне на унитазе.

А еще я хотел спать. И уже через двадцать семь минут провалился в сон.

Прошла ровно неделя с момента, когда я познакомился с Марией, и сегодня я хотел позвонить ей, раньше не мог, работал все ночи, отсыпался все дни, а с синими кругами не хотелось показываться, с этого дня я взял три выходных.

После обеда я набрал ее номер. Сначала никто не брал трубку, я ждал, и наконец женский голос ответил мне.

– Здрасте, я хотел бы поговорить с Марией Логиновой.

– Вы знаете, она сейчас на записи, перезвоните в шесть.

Я не успел ничего спросить, как там уже повесили трубку. В шесть так в шесть.

Выдержав паузу в несколько часов, я дозвонился ей после шести.

Наконец-то я слышал ее голос.

– Да! Слушаю!

– Мария, здравствуйте, это Михаил, мы с вами работали вместе на показе.

– Да, отлично помню, как у вас дела?

– Теперь лучше, я подумал, давайте с вами увидимся? Может, погуляем где-нибудь или в кино сходим?

– В кино? В кино не была уже года три, не меньше, ну давайте попробуем.

– А когда вам удобно?

– Завтра вечером, по-моему, я должна быть свободна, можем увидеться в районе проспекта Мира, Олимпийского, часов в восемь?..

– Отлично, в восемь удобнейшее время.

Мы попрощались, и я начал ждать завтра.

Телевизора у меня не было, и поэтому каждый свободный вечер, лежа на сломанном диване, я думал, размышлял, вспоминал, разговаривал сам с собой, периодами пел песни, только те куплеты, которые помнил, от русско-народных до современной попсы.

Мне было дико приятно, что я познакомился с такой дамой, ведь в отрочестве мне в голову и мысль бы не пришла, что когда-нибудь заговорю с ней. Надо же, как устроена жизнь, удивительная вещь, иногда даже случается справедливость.

На следующий день, дожив до восьми, я стоял у Олимпийского и ждал. Было без десяти, я думал, куда мы пойдем, о чем будем говорить, получится ли диалог вообще. Погода была отличная, солнце почти слепило глаза, а на небе красовалось огромное белое облако в виде собачки, прыгающей за косточкой.

В четыре минуты девятого синий глазастый «меринок» притормозил возле меня, стоящего. Через лобовое стекло я узнал Марию, ей однозначно шло быть за баранкой.

Когда я запрыгнул в машину, то почувствовал смешанный запах духов и кожаной отделки. Ничего.

– Привет, как ты? – спросила она и осторожненько улыбнулась. – Я вот подумала, давай на «ты», а то «вы» как-то режет.

– Как скажешь, и мне тоже резало. Ты отлично выглядишь.

– Спасибо большое, ну что я подумала, давай поедем, посидим где-нибудь? А то я о чашке хорошего кофе мечтала весь день.

Идея, конечно, полна здравого смысла, подумал я, вот только кэша у меня не так много, а я и представить не мог, в какого типа заведения она может позволить себе пойти, ведь статус тоже много значит.

– А-а-а, давай, поехали куда хочешь.

И машина резко рванула вперед, да так, что меня вмяло в сиденье, как прессануло. По дороге мы почти не общались, во-первых, недалеко было, во-вторых, она все чаще комментировала езду соседних машин, от чего я просто улыбался.

Она припарковала свой глазастик на небольшой стоянке, где уже стояли три дорогущие машины. «Монолит», – прочитал я название на одноэтажном кирпичном здании, похожем на бункер.

– Все, приехали, выходи.

Я вылез, она нажала пальцем на Lock, и машинка заморгала. Я все думал, о чем мы будем разговаривать? У нас наверняка лет 20 разница, а то и больше. Я вроде сделал первый шаг и познакомился с ней, но что дальше, это же не училка из средней школы, это звезда, это личность: «Эх, лохонешься ты, парень».

Мы прошли к зданию и вскоре оказались внутри. Ничего особого. Как я и сказал, «бункер», только для вечеринок. Довольно просторно. Если видел здание снаружи, то оно таким не кажется: буквально несколько стеклянных столов с кожаными пуфами, приглушенный свет, легкая музыка, небольшой бар с множеством разного алкоголя, люди, сидящие за столиками. Некоторые лица показались мне знакомыми, их я видел по телевизору. Вот этот седой дядька в полосатом пиджаке, например, – известный музыкальный продюсер, забыл как его, да неважно. Мы прошли к столику и уселись на пуфы.

– Что ты будешь пить? Подожди, а может, ты чего-нибудь съешь? Ты голодный? – спросила меня Мария, рассматривая табло своего мобильного телефона.

– Нет, я совсем не голоден, думаю, я выпью кофе.

Хотя есть я хотел, но решил побыть скромным и ограничиться кофе.

Официант принес два меню.

– Нет, спасибо, – сказала она, – сделайте нам два капуччино, больше ничего.

Официант удалился.

– Я правильно сделала, что заказала для тебя капуччино или нет? Я еще не знаю, что ты любишь.

– Да, абсолютно правильно, очень люблю его.

Это я, конечно, врал, ни разу еще не пил ничего с подобным названием, все только обычный, растворимый, либо три в одном, очередное растворимое дерьмо, где и намека на кофе нет.

С полминуты мы молчали, но это было невыносимо, я ощутил себя уязвленным, с чем это было связано, не знаю, хотя все понятно, сказал А, а Б уже сложнее, опыта нет. Она смотрела на меня и разглядывала, но так, чтоб я этого не видел.

– Так откуда ты такой смелый взялся?

Я немного замешкался, не понимал, как ответить на простой, казалось бы, вопрос.

– Я из никому неизвестного городка приехал сюда, поступать в институт, но иногда подрабатываю как модель на показах.

– А в какой институт хочешь поступить?

– В медицинский, хочу людей лечить, – не понимаю, почему это сказал, ну сказал, и сказал. – Вы мне сразу понравились, когда я вас увидел в первый раз, даже не понял, почему подошел к вам, почему заговорил.

Она смотрела на меня своими большими глазами и думала, что же мне ответить. В это время принесли вкусный и ароматный кофе.

– Это капуччино? – спросил я.

– Да, капуччино, ты же его заказал.

– Ну да, просто никогда не пил, сейчас в первый раз.

– Все когда-то случается в первый раз, даже капуччино.

Она осторожно улыбнулась, глядя на меня. Мне на мгновение показалось, что ей не о чем со мной говорить, и каждый раз, когда она смотрит на меня, у нее не рождается вопрос ко мне, она не знает, что спросить, возможно, ей уже надоели банальные кофейные посиделки и узнавание у разных незнакомых людей их историй.

– Ты один здесь живешь или с родителями?

– Один, я самостоятельный, я с окончания школы живу один.

– Они помогают тебе? Наверно, денег высылают на жилье? В Москве одному не просто, так скажем.

Я хлебал горьковатый, крепкий напиток.

– Да, не просто, но родители мне не помогают. Я же говорю, я самостоятельный.

– Похвально, ты смелый парень, рано окунулся во взрослую жизнь. Но кто знает, может, это и к лучшему.

Я глядел на даму напротив меня и чувствовал себя калекой, лишенным возможности счастья быть полноценным. Эта великая дама смотрела на меня и видела перед собой молодого парня в черном, порванном на локте свитере, синих старых джинсах и смешных дешевых ботинках, в которых я танцевал по ночам. Чего она могла ожидать от нашей встречи? Да ничего такого, чего она не знает. Я не был открытием ни для нее, ни для кого-нибудь еще. Мы поговорили еще немного, о том о сем, она спрашивала, откуда я знаком с Колей, чем занимаются мои родители, сколько лет бабуле и деду, и много других «водяных» вопросов. Но перед тем как разойтись по домам, мы снова договорились увидеться. А случилось это потому, что под конец вечера я начал включать обаяшку, улыбаться по причине и без. Отвешивать комплименты в ее адрес, пытаясь даже пошутить, вспомнил старый анекдот про «Вини-Пуха», и, что самое ценное, она смеялась, да так звонко, что некоторые сидящие неподалеку обернулись.

Когда Мария подвезла меня к дому, где жил Николай и хотела попрощаться, то воодушевленный сам собою, я набрался наглости и поцеловал ее в щечку.

– До встречи, Миша.

– До встречи, Мария.

Весь вечер я рассказывал о нашем свидании Николаю, а он, как пацан, с искреннем любопытством спрашивал меня о ней. Мне даже показалось, что он меня зауважал. Мне было дико приятно рассказывать и видеть его реакцию, я казался себе крутым. Когда я засыпал в кровати, я искренне думал, что вот-вот покорю Москву и буду купаться в лаврах чего-нибудь сверкающего и гламурного. Я уже практически влюбил в себя так называемую селебрети, знает она об этом или еще нет, не имеет значения, ведь я пру как танк, не зная преград.

Дни проходили одни за другим, я работал по ночам в «Ящере», а днем отсыпался у Николая в подсобке. Все работники цеха интересовались у Николая, кто я такой и почему днем сплю внизу в темном, сыроватом помещении? Николай отвечал, что я сын его близкого друга, который уехал из города по важным делам, а отсыпаюсь я потому, что ночами работаю официантом. Почему официантом, а не барменом? Наверное, это первое, что пришло ему в голову. Я был очень благодарен Коле за заботу обо мне.

– Что-то вы давно не созванивались, – как-то сказал мне Коля, перебирая в руках шелковые синие нитки.

– Да, давненько, – я зыркнул на него и добавил: – Может, ей нет до меня дела?

– Может, ты недостаточно ее охмурил? Либо сказал что-нибудь не то, с делами такого рода нужно обдумывать все, что хочешь спросить или сказать.

Я почесал репу, подумал, вспомнил:

– Вроде бы нет, все было хорошо, правда, поначалу я терялся и не знал, о чем беседовать.

Николай задумался, и снова появились на его лице эти добродушные морщинки, которые не могли не радовать глаз.

– Что, Коль? Почему ты улыбаешься?

– А может, она ждала от тебя каких-то действий, знаешь, когда дама в ожидании чего-то?

– А-а, ты об этом, – теперь заулыбался я. – Не знаю, я не почувствовал, ты знаешь, именно с ней я не понимаю, как себя вести, она же «звезда».

– В первую очередь она женщина и у нее те же желания, что и у других женщин.

– Значит, ты предлагаешь вести себя с ней понаглее?

– Я предлагаю быть самим собой, это важно, а там, как фишка ляжет.

Воодушевленный сказанным, я позвонил Марии. Уставший, тихий голос ответил мне. В итоге мы договорились встретиться вечером, после восьми часов в районе Олимпийского.

«Почему она была согласна на встречу? – размышлял я. – Может, потому что я был конкретен и уверен в своих словах? А может, так просто звезды совпали? Не буду воображать на свой счет слишком много, сначала доживем до вечера».

Не скажу, чтоб я испытывал к этой даме что-нибудь больше простой симпатии, но мне было интересно. А что нужно было ей? Странный вопрос, она мне в матери годится, если что. Долгожданный вечер наступил, я не работал этой ночью, взял выходной, так как встреча с ней была назначена на восемь часов, и сколько бы продлилась неизвестно, а в «Ящер» нужно было приходить к десяти, я бы не успел. Одет я был так же, как и в предыдущей раз, денег пока особых не зарабатывал, хватало только на еду, да и кушал я только ночью, в основном отсыпался и уже совсем забыл, что такое спортзал. У меня, собственно, и сил на это не хватало, поэтому, хоть как-то компенсируя этот удручающий меня факт, я постоянно отжимался в клубе, да так, что в руках дрожь пробивалась.

К восьми я стоял у Олимпийского, уже в восемь ноль пять подъехала Мария, она была как всегда свежа и прекрасна, как летняя ночь.

– Такси заказывали? – спросила она, лукаво улыбаясь.

– Заказывал.

– Тогда садись, едем ко мне.

«Вот это уже интересно, – подумал я, – решительная дама, а я-то как-то растерялся».

Мы ехали в ее шикарном «Мерседесе» и разговаривали о чем-то неважном. Пока мы ехали, у нее все время играла Лиза Стенсфильд.

– Тебе нравится Лиза Стенсфильд?

– Этот диск она сама мне подарила, вот видишь, ее подпись, – Мария дала мне коробку из-под авторского диска.

Мы ехали совсем недолго, она жила недалеко от того места, где встречалась со мной. Заехав в небольшой старенький дворик, она припарковала машину. Поднявшись на седьмой этаж, спросила меня, что я буду пить из предложенных ею: бакарди, виски и красного вина. Я выбрал, как всегда, зеленый чай.

– Зеленый чай? – удивилась она. – Ты что, совсем ничего не пьешь?

– Бывает, но стараюсь не пить. Я не люблю вкус алкоголя, он во мне не усваивается.

– Но впрочем, это правильно. Тогда не возражаешь, если я себе немного налью? Тебе не будет противно общаться со мной?

– Да вы что? Конечно, наливайте, это же мой личный задвиг.

– А я еще и курю, видишь, как все плохо.

– Да что вы, все хорошо, мне даже нравится, когда женщины курят, некоторым это даже идет. Я более чем уверен, что вам это идет.

Мария как всегда обаятельно улыбнулась:

– Давай я покажу тебе квартиру, пока чай остывает, не возражаешь?

– Не возражаю.

Она взяла в руку стеклянный стакан, наполовину наполненный коричневым Уокером, более темной колой и тремя мутными, белыми кусочками льда.

– С чего начнем? – как бы разговаривая сама с собой, спросила меня.

Я пожал плечами.

– Ну, тогда с зала.

Мы прошли в другую комнату, называемую залом. Она пальцем нажала на какую-то модную серую штучку, и свет в зале аккуратно медленно вырос.

– Вот эти статуэтки – мои награды, так сказать, за творчество, – она тихонько отпивала из стакана. – А это один известный художник нарисовал меня в стиле семнадцатого века.

– Это очень красиво, – сказал я, подойдя ближе к огромного размера картине, висящей на стене. – Вы здесь очень похожи, наверное, дорого стоит?

– Нет, это подарок. А это, как видишь, коллекция икон, есть очень древние, как, например, вот эта, – Мария подошла к стене, которая вся была увешана различными иконами, сняла небольшую икону с изображением Девы Марии. – Смотри, ей пять веков. Веришь, нет?

– Верю.

– Ну ладно, пошли в другую комнату, там что-нибудь покажу.

Другая комната была в шаге от этой и являлась спальней. Это я понял по огромной кровати и длинному зеркальному шкафу.

– Может, тебе налить чего-нибудь? Вина? Например, у меня есть очень хорошее красное молодое Бордо. – Она посмотрела мне в глаза, и я уловил в ее нежном взгляде нотки растерянности, и, по-моему, даже легкого извинения, а может, мне просто померещилось.

Я снова отказался от ее предложения, но, по-моему, я начинал понимать, к чему все идет, и оказался прав, предчувствие меня не подвело. Мария прошла по комнате, включила настольную лампу, стоявшую рядом на деревянном комоде, и плавно присела на кровать. Я смотрел на нее, а она молчала и плавно посасывала свой виски из стакана. Казалось, тишина длится вечно. Я не знал, о чем она думает, я пытался найти тему для разговора.

– У вас, наверно, много всяких красивых нарядов, ну там платьев каких-нибудь.

Она встала с кровати и подошла к зеркальному шкафу, отодвинула одну из створок.

– Полно всяких нарядов, и что самое удивительное, что меньше их не становится, а наоборот. Мне часто, например, дарят дизайнерские вещи, даже с того показа, помнишь то платье длинное стального цвета? В котором я была на дефиле? Мне его после показа презентовали. Знаешь, мы будем встречаться с тобой каждый день, в течение полугода, и каждый раз ты будешь видеть меня в новой одежде.

– Это интересно, – сказал я, подойдя поближе к ней. – Каждый день в новой, а без нее сможешь?

Я от себя не ожидал, что вот так задам идиотский вопрос. Это животное желание родилось во мне мгновенно, я даже не успел засечь, как оно накрыло меня с головой, хотя минуту назад я обдумывал, как поскорее уйти от милой гостьи, и еще успеть в клуб, и, может, заработать что-то. Мне не было с ней ни хорошо ни плохо, мне было никак, и от этого «никак» я чувствовал равнодушие и скуку, и куда пропал тот боевой настрой, тот нескрываемый интерес и восторг с модного показа.

В тот момент, когда я сказал это, она резко, с вопросом взглянула на меня, но вскоре ее непонятный взгляд изменился в неожиданном направлении. Я приблизился еще ближе, и еще, и мог коснуться своим носом ее носа, я взял ее за талию и сильно прижал к себе. Я поцеловал ее в щеку, потом в ее мягкие губы и снова посмотрел на нее. Видимо, мне было интересно наблюдать за ее реакцией, но глаза ее были закрыты, и я продолжил начатое дело.

Казалось, мы целовались целую вечность, и мне было так приятно целоваться с ней, ощущать ее мягкие губы и сладкий язык, который так усиленно ласкал меня. Я уже подзабыл ощущение от поцелуев. В этот момент я отключил мозги, не хотел думать головой, хотелось другим местом. Через мгновение мы оказались на полу. Это освежило у меня в памяти, как первый раз у меня было с Олей, у нее дома в коридоре, там, где оставляют после улицы грязную обувь и вешают одежду на дощечки с крючками. На сей раз было не так жестко, по крайней мере, даме подо мной, так как на полу был постелен пятисантиметровый белый ковролин…

После душевной и физической услады я отправился в душ, с мыслями, что сполоснусь и поеду в клуб. Под душем я простоял довольно долго, даже кожа покраснела от теплой воды. Когда я вышел, то увидел Марию на кухне, сидящую на стуле и только что закурившую сигарету. Она была в старом махровом халате.

– Мне сейчас ехать надо, на работу в клуб, я совсем забыл, сегодня моя смена, просто голова ни о чем не думает.

Она внимательно рассматривала металлическую пепельницу.

– Ты прямо сейчас уйдешь или, может, поешь чего-нибудь? – Она затушила половину сигареты и добавила: – Я думала, ты останешься сегодня.