— Благодарю ваи, Зойферт, за мужество и верность! — сказал генерал капитану и отдал приказ немедленно поднять штаб дивизии по тревоге. Он буквально загонял своего порученца, заставив ого связаться с зенитным дивизионом и постом ВНОС и узнать у них действительное положение вещей.

Генерал нервно вцепился зубами в сигару, ожидая докладов командиров частей. В голове у него мелькали различные комбинации, а на его письменный стол ложились всё новые и новые доклады командиров.

Когда Круземарку показалось, что он уже готов припять окончательное решение, он вдруг потянул носом и учуял, что от капитана пахнет коньяком. А нюх у генерала был такой, что он мог безошибочно отличить «хенесси» от «мартеля». В данном случае от капитана пахло, точнее говоря, несло «мартелем».

Капитан и генерал уставились друг на друга. Наконец генерал пробормотав:

— Плохо. Очень плохо…

У Зайферта сделалось так скверно на душе, как было только в ту ночь, когда полковой командир выбросил его из своей постели. На этот раз повторилось нечто подобное, только уже на генеральском уровне. Дверь за капитаном с шумом захлопнулась.

Генерал Круземарк позвал к себе начальника разведки и сказал ему:

— Я хочу, чтобы данный инцидент был скрупулёзно расследован. Даю вам на это три дня. — Генерал тяжело дышал. — Всю эту кашу кто-то заварил, а наивный Зойферт стал жертвой этой глупой шутки. Я желаю видеть всех зачинщиков этой истории перед собой! А уж тогда-то я… — Генерал провёл ребром правой руки себе по горлу, издав при этом неприятный звук.

Второго декабря 4944 года, в субботу, Гитлер приказал явиться к нему в имперскую канцелярию генерал-фельдмаршалу Моделю, обер-группенфюреру СС Дитриху, генералу танковых войск фон Мантейфелю и генерал-лейтенанту Вестфалю, с тем чтобы ещё раз пространно растолковать им военные и политические цели подготавливаемого наступления на Западном фронте.

Модель и Мантейфель пытались предупредить фюрера о том, что желания и возможности на сей раз не совпадают, и потому предлагали провести операцию небольшого масштаба, которую в случае успеха можно было бы расширить.

Однако Гитлер остался непреклонным, приказав действовать по его плану, который якобы всё сразу решал.

Седьмого декабря Эйзенхауэр и Монтгомери вместе с начальниками своих штабов встретились в Маастрихте. Англичане высказали во время этой встречи критические замечания, которые сводились к следующему: англо-американские силы слишком растянуты, а фронт гитлеровских войск и его стратегические резервы пока полностью сохранены. Связывание войск противника своими войсками на многих участках было для Эйзенхауэра равносильно стратегическому поражению. Нужен был новый план наступления. Оба соперника, охваченные жаждой славы, много и долго спорили о чересчур растянутых коммуникациях, о нехватке боеприпасов, о несправедливом распределении горючего, что, по их мнению, и являлось первой причиной различного рода упущений и ошибок.

Неужели, думали Эйзенхауэр и Монтгомери, они и на самом деле не были способны ещё в начале осени прорвать укрепления Западного вала во многих местах? Они не хотели вспоминать о том, что правящие круги США и Англии специально затянули почти на два года открытие второго фронта, так как были заинтересованы как можно дольше продолжать войну, с тем чтобы Советская Армия оказалась ослабленной.

И лишь тогда, когда стало абсолютно ясно, что Советский Союз без поддержки союзников в состоянии разбить фашизм и освободить от него европейские государства, на Даунингстрит и в Белом доме зашевелились. Сразу же была сформулирована главная цель: необходимо занять как можно большую часть Германии, прежде чем это сделает Советская Армия. Исходя из этого плана Паттон ещё до рождества должен был занять Саар. Брэдли — захватить несколько крупных плотин на реке Рур, а Монтгомери — двигаться от той же самой небольшой речки и Рейхсвальда в направлении Нижнего Рейна.

Во время поездки в Маастрихт Эйзенхауэр обратил внимание на то, что в районе Арденн относительно мало солдат. Брэдли, отвечая на удивлённый вопрос Дуайта, сказал, что он не собирается наводнять Арденны войсками в ущерб массовому сосредоточению войск в Руре и Саарской области. Начальник разведки у Монтгомери высказался за нанесение удара по Антверпену, где у Рундштедта недостаточно резервов. Возможно, он намерен уничтожить их плацдарм на Руре, а затем снова перейти к обороне.

На фронте, растянувшемся от Северного моря до границы со Швейцарией, сосредоточилось семьдесят дивизий союзников, не считая довольно значительных стратегических резервов.

Группа армий «Б» располагала всего лишь тридцатью восьмью дивизиями. На участке в Эйфеле шириной сто сорок километров напротив Арденн было сосредоточено двести пятьдесят тысяч солдат.

Десятого декабря Сталин и господин де Голль подписали в Москве договор о союзе и взаимной помощи между Советским Союзом и Французской Республикой. Это было первое соглашение только что образованного нового французского правительства.

Находившаяся в районе Аахена деревня Гюртген до этого дня четырнадцать раз переходила из рук в руки, Гюртгенвальд — восемнадцать раз, а жители небольшого посёлка Воссенак двадцать восемь раз видели у себя то американцев, то немцев…

Одиннадцатого декабря Гитлер прибыл в свою главную квартиру на Западном фронте близ Бад-Наугейма, известную под кодовым названием «Адлерхорст». Об этом узнал и генерал-майор Карл Фридрих Круземарк, который в тот день ехал в командировку в Цигенберг, в штаб командующего группой «Запад». Всех едущих, в том числе и генерала, попросили сдать портфели и оружие. По дороге их встретил усиленный шпалер эсэсовцев, которые и проводили их прямо до входа в бункер.

Здесь располагалась «Заградзона № 1», недалеко от которой размешались глубокие бункера главной квартиры фюрера, а в двенадцати километрах, в Фридбергсе, находилась «Заградзона № 2», в которой расквартировался штаб вермахта.