Схватив бланк, быстро написала текст, подаю в окошко и… чуть ли не из рук телефонистки вырываю его обратно.

— Люба, извини, передумала…

Девушка крайне удивлена. Просунув голову в окошко, глядит на меня немигающими глазами.

— Бывает же, — лепечу.

Не стану же я объяснять каждому встречному и поперечному, что мне пришло в голову: прежде чем отправить телеграмму, потолковать с Олегом Несторовичем с глазу на глаз.

Поздний вечер, в учительской математик один-одинёшенек. Он сидит за столом, опершись о него локтями и уткнув лицо в ладони. «Мальчишка важничает, собой любуется», — подумала я, присаживаясь на стул, который издаёт уже даже не скрип, а ужасный визг.

Олег Несторович отрывается от своих дум, поднимает голову.

— А-а, Галина Плато…

Я с места в карьер:

— Пятёрочку Руслану… в виде тонизирующего средства?

Олег Несторович мрачнеет на короткое мгновение. Вижу — волнуется, кадык перекатывается. Сейчас, думаю он дёрнет «молнию» на лыжной куртке под самый подбородок. Точно дёрнул, но не отзывается. Вид нашего нового математика, его медленные рассчитанные жесты всегда меня смешат. Разговаривая с ним, я прилагаю немало усилий, чтобы не рассмеяться.

Он честен до щепетильности. Влюблён в красивую девятиклассницу Наташу Любченко, но поблажек сна от него не получает…

— Так как, Олег Несторович?

— Багмут вполне заслужил эту отметку.

— Извините, я полагала…

Под моим пристальным взглядом он принимается поправлять узел цветастого галстука «мамин коврик», который у него, по не известному мне закону механики, всегда почему-то сползает в сторону. Как-то раз я ему об этом сказала и он покраснел…

— Да будет вам известно, Галина Платоновна, не далее чем вчера Багмута единогласно избрали председателем кружка занимательной математики.

«А Руслан об этом ни слова!» — довольна я.

— Не знаю, как другие педагоги, но я возлагаю на Багмута большие надежды. Он очень одарён. Я не оговорился, Галина Платоновна, одарён.

— Спасибо, Олег Несторович, спасибо.

— Пожалуйста, — растягивает он и снова принимает прежнюю позу: упирается локтями в стол и сжимает лицо ладонями.

Вечером Руслан как бы между прочим спрашивает:

— Ты дала папе телеграмму, что я?…

— Зачем?

— Правильно, — заявляет он. — Хвастунов не любит…

— А нам с тобой завтра предоставится возможность ему лично об этом рассказать.

Немой вопрос. Объясняю: сегодня звонил Трофим Иларионович, сказал, что собирается приехать за ним, Русланом — нужно пойти к бабушке в больницу.

— А я сказала, что сама тебя привезу.

Лицо мальчишки мрачнеет.

— Насовсем? — ломается его голос.

— А ты бы как хотел?

— Не скажу, сама знаешь, — отзывается, чуть смутившись, Руслан.

— Значит, вернёмся обратно.

Через минуту вопрос:

— Галка, а где остановишься? У тёти Ани или у нас?

— Право, не знаю. Может, у тёти Ани, а может, в общежитии.

— А почему не у нас? — удивлён мальчик.

— Ты же сам понимаешь, неудобно.

— Ну да, — надувает губы Руслан. — Чего? Нао-о-бо-рот, папа будеть очень доволен. — Слово «очень» мальчишка особо подчёркивает.

На этот раз он не испытывает моей выдержки.

— Я его письмо к тебе читал… «Скучаю и по вас, Галина Платоновна», — сказал он и покраснел.

— Безобразие! — возмущаюсь. — Читать чужие письма — то же, что прикладывать ухо к чужой двери.

— Сама виновата, на столике оставила, — находит он единственный довод в своё оправдание. — Галка, приезжай прямо к нам, а?

— Я же говорила, неудобно.

— Но я ведь у тебя живу…

Не люблю постоянно улыбающихся людей, не верю и такую улыбку. Она дежурная, неискренняя.

Увижу, бывает, в газете или журнале снимок весёлого улыбающегося, чуть ли не смеющегося человека, и готова бросить фотокорреспонденту в лицо: «Чёрт возьми, с какой стати вы заставляете всеми памп уважаемого человека улыбаться по команде «внимание!» Неужели полагаете, что его обычное выражение лица нам менее дорого, чем неестественно весёлое?»

Во всяком случае, тут у меня совесть чиста, я никогда не расточала улыбок по заказу и не смеялась, когда мне хотелось плакать.

А вот в прошлое воскресенье играла. Душили слёзы, а улыбалась, смеялась, шутила. Ради кого это делала — ради Лидии Гавриловны, Руслана, Трофима Иларионовича или ради себя самой?