— Кого ты опять подцепила?

— Я — никого. К Машке привязался один тип, когда мы отмечали мой день рождения. Она его отшила, а он все никак не успокоится.

— И звонит тебе?

— Только не спрашивай, откуда он узнал номер. Понятия не имею.

— Я рад, что ты весело проводишь время, — хихикнул Ник, и мы наконец простились.

Я вернулась домой, по дороге перекусив в кафе, постояла под душем и немного посмотрела телевизор. Сегодня мне предстояло выйти на работу, и я отнеслась к этому событию очень серьезно. Даже порылась в шкафу и отыскала ноты, бог знает зачем перевезенные сюда из отчего дома. В дверь позвонили, и в некотором удивлении я пошла открывать. Навещали меня только Ник и Машка. С одним мы расстались недавно, и его общество я, мягко говоря, не жаловала, другая была занята всю неделю. Я распахнула дверь и невольно поморщилась в досаде. На пороге стоял Борька. Вот уж кого я меньше всего хотела увидеть.

— Салют, — сказала я, привалясь к дверному косяку, тем самым намекая, что в квартиру его пускать не намерена.

— Забавное приветствие, — улыбнулся он.

— Рада, что тебе нравится.

Я замолчала, Борька тоже не знал, что сказать, пауза затягивалась.

— Может быть, ты позволишь мне войти? — спросил он, точно очнувшись.

— Я, собственно, собралась уходить.

— В купальном халате?

— Ладно, заходи, — не стала я спорить, пропуская его в прихожую.

— Салют, команданте, — приветствовал он Че Гевару, подняв руку с сжатыми в кулак пальцами. — Как себя чувствуешь? — повернулся он ко мне.

— Революционеры умирают, но не сдаются.

— Вид у тебя цветущий.

— Если хочешь выпить, в холодильнике немного осталось.

— Не говори мне о выпивке, — взмолился он.

Ему пришлось почти кричать, потому что я отправилась в ванную переодеваться — короткий халат на голое тело не самый удачный наряд, если намереваешься отшить парня. В комнате, где он устроился, я появилась в джинсах и футболке.

— А знаешь, ты выглядишь совсем иначе, — приглядываясь ко мне, заметил он.

— Не уверена, что ты хорошо помнишь, как я выглядела вчера.

— Нет, серьезно. Эта прическа очень меняет твой облик. — Я плюхнулась в кресло напротив него и вздохнула. — Что-нибудь не так? — спросил он после паузы.

— О чем ты?

— Я зря пришел?

— Это ты думаешь или я?

— Я не собирался приходить, — пустился он в откровения. — А потом поймал себя на мысли, что постоянно о тебе думаю. И жду звонка. Но ты не позвонила.

— Целый день страдала с перепоя. Как только башка не треснула…

— Может, прогуляемся? — неуверенно предложил он. — Посидим в кафе.

— Давай в другой раз. Мне на самом деле пора уходить. Ты застал меня по чистой случайности.

— Я понимаю, надо было позвонить, но ты не оставила мне свой номер.

— Что не помешало тебе его узнать, — усмехнулась я. — Мне звонил твой друг.

— Антон? Твоя Машка исчезла, как видение, — словно оправдываясь, сказал Борька. — Я только-только порадовался, что мне повезло больше, но ты со мной ужасно холодна… — Он хотел, чтобы его слова прозвучали весело, однако на самом деле вышло печально. — У тебя кто-то есть?

— В том смысле, который ты вкладываешь в этот вопрос, нет.

— Ты жалеешь о том, что произошло?

— Боря, все нормально, — развела я руками. — Просто я действительно страдаю с перепоя, и мне действительно пора уходить.

Очень часто мужчины казались мне странными созданиями. Вот и этот ведет себя глупее не придумаешь: вместо того чтобы встать и уйти, пытается устроить сцену, причем весьма неумело. А если бы я полезла к нему с подобными глупостями, наверняка убежал бы как ошпаренный, что, безусловно, и делал не раз.

Но Борька оказался разумным парнем. Поднялся и с улыбкой сказал:

— Хорошо. Встретимся, когда у тебя улучшится настроение. Я могу тебе позвонить?

— Сколько угодно, — заверила я, провожая его до двери. Он все-таки задержался на мгновение и нерешительно меня поцеловал.

В девять я была в «Бабочке», решив, что в первый день работы просто обязана прийти пораньше. Бар был пуст, если, конечно, не считать Виссариона, который, стоя за стойкой, читал книгу, водрузив очки на нос.

— А где воспитуемые? — с кислым видом обводя глазами бар, спросила я.

— Вот послушай, — ответил Виссарион и стал цитировать:

— «Ложное или ненадлежащее злоупотребление словами странно подчиняет понимание, ибо слова абсолютно владеют пониманием и ввергают все предметы в хаос».

— Что за дрянь ты читаешь? — возмутилась я.

— Френсис Бэкон, — сказал он с укоризной.

— Все англичане — страшные зануды.

— Сегодня нет дождя, — изрек Виссарион. К его манере вести беседу я давно привыкла и даже смогла приноровиться. — Время, — добавил он и пожал плечами. Понимать это можно было так: для девок еще слишком рано, к тому же сегодня хорошая погода и они будут торчать на улице, боясь проворонить клиентов.