Шрифт:
Во второй рейс самолет дополнительно завез нам заказанные нами продукты и забрал на обратном пути Красинского и Павлова с семьей.
Мы остались с Власовой. Кроме того, с нами были два свежих человека: радист Траутман и моторист Демидов.
Впереди — пятая зима.
Глава XXVI
ПЯТАЯ ЗИМОВКА
На материк пошла телеграмма о том, что в случае неприхода судна мы с женой остаемся на пятый год. Одновременно намечалась организация самой зимовки.
Население острова, как было уже указано, уменьшилось на 11 человек. Среди уехавших был опытный промышленник Павлов, проживший с нами 4 года, помощь которого в трудную минуту бывала ощутительной. С нами были Траутман и Демидов, оба — впервые попавшие на север, да еще при таких трудных условиях. Это влекло с собой лишние тяготы. Нужно было постоянно думать о них и следить, чтобы они не зацынговали.
Со стороны материального обеспечения мы находились в еще худшем положении, чем в прошедший год.
На самолетах было привезено очень мало, населения же, вместе с нами, было 52 человека. У нас имелся достаточный запас муки, риса и масла. Мяса добыть можно было сколько угодно. Но особенно были плохи дела с топливом. Уголь отсутствовал совершенно. В прошлом году неподалеку была хоть кое-какая древесина. В этом году и ее не было. Места с большими запасами плавника находились далеко. До мест на северном побережье, богатых древесиной, было самое меньшее 60—65 километров. Возить дрова на собаках через хребты, да еще зимой, — дело почти неосуществимое. По южному побережью плавник был самое близкое в бухте Предательской — в 70—75 километрах от фактории. Хотя дорога морем легче, чем в горах, все же из-за частых ветров и пург и оттуда возить дрова трудно. Наконец, в прошлом году у нас был достаточный запас керосина, теперь же и керосина оставалось всего около 80 килограммов. Рассчитывать на керосин, как на отопительный материал, нечего было; его и для освещения хватит ненадолго. У нас, правда, было несколько тонн бензина, но использовать его для отопления надо умеючи. Поэтому, размышляя о топливе, я его во внимание не принимал.
Лишения в наступавшем году предстояли большие. Утешением было одно: при жесточайшей экономии, при установлении твердых норм на продукты питания, можно было… не умереть с голоду. И только. Скверно было с витаминозными продуктами. За исключением трех килограммов засахаренных лимонов, и то не менее чем трехлетней давности, у нас ничего не было. Я сообщил туземцам, что у нас витаминозных продуктов нет, и предложил им заготовить «нунивак» и другую траву, употребляемую как противоцынготное средство. Но главное — топливо. Прожить зиму без топлива трудно и в низких широтах. За полярным крутом топливо, как и продукты питания, является основой человеческого существования, а этой основы мы почти не имели.
Еще в телеграмме от первого сентября я писал, что в случае неприхода судна придется перебросить зимовку на север. Топливо было и на южном побережье, в бухте Предательской, но если там могло хватить древесины для топлива, то для постройки жилья материала не было совершенно. Чтобы перебросить туда зимовку, нам нужно было построить четыре юрты.
Несмотря на то, что юрты были запроектированы микроскопические, для них все же нужно было много плавника, необходимое количество которого мы могли найти только на севере. Как только улетели самолеты, я составил списки необходимых материалов для производства работ на севере. Демидов, по моему предложению, проверил большой лодочный мотор и подготовил его к длительной работе. Кроме того, я решил приспособить на кунгас прицепной мотор, дабы кунгас легче было буксировать. Это Демидов срочно сделал с помощью Старцева и Таяна.
Наш дом (осень 1933 г.).
Все предназначенное для переброски на север было собрано у берега в удобном для погрузки месте. Груз был заранее распределен по посудинам.
Через день-два после отлета самолетов я мог бы уже двинуться на север, но мы ждали ответа с материка на мое предложение послать вспомогательное судно от мыса Дежнева. Я просил Комитет Севера сообщить нам через Хабаровскую широковещательную станцию о намеченных мероприятиях.
5 сентября перед вечером я находился в кухне. Вдруг Власова открыла дверь из комнаты и каким-то странным голосом крикнула:
— Нас вызывают!
Я закончил работу и пошел к себе в комнату.
— Кто нас вызывает?
Но Власова толком ничего не могла сообщить, вызов ее застал врасплох. Первый раз за четыре года нас, именно нас, а не кого-нибудь другого, вызывали по радио с материка. Поэтому Власова так растерялась, что не разобрала как следует, в чем дело. Несмотря на то, что мы знали о вызове и ждали его, вызов все же был необычен. Как странно было услышать мое имя, произносимое репродуктором!
— Остров Врангеля! Остров Врангеля! Вызываем остров Врангеля! Товарищ Минеев, товарищ Минеев! Слушайте после наших передач сообщение Крайисполкома.
Конец передачи по нашим часам происходил около трех часов ночи. Мы сидели до конца передачи и слушали. Наконец, нас еще раз вызвали и сообщили:
«Товарищ Минеев, ваша радиотелеграмма получена Крайисполкомом через пароход «Микоян». «Челюскин» первого сентября 1933 года прошел мыс Челюскина, идет против устьев Лены к Новосибирским островам. Красинскому даны указания о заброске вам продовольствия. Принимаем меры к отправке парохода с просимым вами топливом. Привет, Комитет Севера».