Третья часть символа начинается , которое соответствует и . И здесь едва ли есть основание предполагать, что имеет антигностический смысл и утверждает, что один и тот же Дух действовал в Ветхом и Новом Завете [934] : для св. Григория в определенной обстановке его деятельности необходимо было установить, как это сделано было им в отношении к Богу Отцу и Господу, что Дух Святый есть единый, Которому может быть приписано это наименование, и что ни один из тех многочисленных духов, в которых веровала его паства в своем языческом состоянии, не может быть так назван, — Дух Святый единый, потому что Он — Дух иного порядка, чем все прочие духи. Можно думать, что это имеет параллель в следующих словах Оригена: „ибо как многие суть сыны Божии… однако един по естеству Сын и Единородный от Отца, чрез Которого все называемся сынами; так и духов, конечно, много, но един есть, Который истинно от Отца исходит и всем прочим дарует благодать Своего имени и освящения“ [935] при стоит в большинстве восточных символов. Что касается , то этот предикат является еще более обычным и постоянным для в древних символах и в древе–церковной литературе, чем для второго Лица Св. Троицы, и есть собственное имя третьего Лица Св. Троицы.

Переходя к изложению учения о происхождении Св. Духа, его существе и деятельности, св. Григорий говорит о Нем: ’ [ ]. Здесь прежде всего возникает вопрос о словах . Они читаются во всех греческих текстах (у Григория Нисского, Иоанна Дамаскина) [936] ; но их нет ни в латинском переводе Руфина [937] , ни в сирийском. Таким образом, с точки зрения текстуальных свидетелей вопрос об их подлинности не может быть установлен окончательно; но при этом необходимо подчеркнуть, что с одной стороны наличный греческий текст обнаруживает полное согласие в пользу слов (или просто ), и что, с другой стороны, греческий текст, лежащий в основе двух переводов — латинского и сирийского, не имел спорных слов. Поэтому, необходимо перейти к оценке их по их конструкции и по контексту. По своей конструкции: „т. е. [вернее, „само собою. разумеется“] людям“— выражение производит впечатление глоссы, вставленной позднейшей рукой для пояснения; однако, должно заметить, что введение пояснительных слов в символе нельзя признать неестественным [938] уже по тому одному, что подобная вставка есть в Никейском символе: . Контекст несомненно говорит против подлинности слов , так как предшествующее выражение: говорит о внутренне–божественных отношениях, и только с начинается выяснение отношения Св. Духа к миру и вообще откровения его в мире. Если бы ’ указывало только на временное и икономическое явление Св. Духа, то было бы непонятно, почему св. Григорий только после такого решительного выражения поставил тот термин — , который служит основой для проявления Св. Духа в мире. Таким образом, вставка нарушает последовательность мыслей, преждевременно вводя несоответствующую ходу речи идею. Кроме того, совершенно естественно, что вслед за определением отношения Св. Духа к Отцу устанавливается и его отношение к Сыну, которое соответственно построению второй части символа должно быть дано в начальных же словах третьей части. Наконец, необходимо обратить внимание и на то, что, св. Григорий Нисский, усвоивший не только мысль св. Григория Чудотворца о бытии св. Духа от Отца и „явление“чрез Сына, но и самое выражение ее ( ’ ), воспроизводит ее без всякой прибавки, полагая в этом отличительный признак Ипостаси св. Духа [939] . Естественно заключать отсюда, что св. Григорий Нисский знал символ без рассматриваемых слов.

Ввиду этого, кажется, должно признать более вероятным, что в таком чрезвычайно кратком символе — позднейшая глосса. Время происхождения ее определить невозможно, а потому лишено всякого основания и предположение, будто этой вставкой хотели „в интересах греческого церковного воззрения выдвинуть, что относящиеся к Св. Духу слова Григория должно понимать не о внутренне–божественном, внутренне–тринитарном акте , но о явлении его в человеческом мире чрез Сына. или его посольстве к людям чрез Него“(Иоан. 15, 26). [940] Вставка настолько краткая и настолько она чужда какой-либо полемической окраски, что едва ли дозволительно вкладывать в нее такой смысл и так объяснять ее происхождение. Более вероятным представляется то соображение, что автор ее хотел придать слишком краткому и неопределенному выражению символа законченный смысл в том направлении, какое казалось наиболее отвечающим обычному церковному воззрению, согласно с Иоанн. 15, 26.

В разумеется первой части и второй части символа, т. е. Бог Отец; а указывает, что Св. Дух от Отца имеет свое бытие, существование, — следовательно, источник бытия Св. Духа тот же, что и бытия Сына, — именно Бог Отец. С этим положением тесно связывается посредством другое. ’ , которое без означает, что Св. Дух выявляет Свое бытие чрез Сына, посредством Сына. В первом положении предлог указывает на причину бытия Св. Духа, а во втором случае предлог отмечает только посредство Сына. Такое значение в подобном случае раскрывает Ориген, разъясняющий, что этот предлог указывает на вторую, посредствующую причину, которая предполагает существование высшей, первой причины, обозначаемой предлогом [941] . Следовательно, единственная причина бытия Св. Духа — Отец, и Он не от Сына имеет , — Сын же есть только условие обнаружения или выявления уже готового, полученного Св. Духом от Отца бытия. Таким образом, ’ раскрывает вечные отношения Отца, Сына и Св. Духа и в частности говорит о предвечном чрез Сына явлении Св. Духа [942] .

Как было уже сказано (стр. 267–268), Ориген в комментарии на Иоан. 1, 3, раскрывает и обосновывает учение о том, что Св. Дух имеет бытие от Отца чрез Сына (’ ). Таким образом, и св. Григорий мог в данном случае основываться на этом учении своего учителя и заимствовать от него, по крайней мере, термнн ’ . Но Ориген учит, что Св. Дух нуждается в посредстве Сына не только для Своего существования, но и для того, чтобы быть мудрым, разумным, справедливым, и что всеми Своими качествами Он обладает пo причастию соответственным определениям Сына [943] ; как происшедший чрез Слово , Св. Дух и мыслится как один из всех, которые ниже Того, чрез Кого они произошли [944] . Св. Григорий употребляет такой термин — , который не заключает в себе указания на подобные отношения. Что учение о бытии св. Духа от Отца чрез Сына было свойственно ученикам Оригена именно в таком направлении и понимании, на это указывают слова св. Дионисия Александрийского в „Обличении и оправдании“(см. выше стр. 273): „прибавил я: Дух Святый, но вместе присоединил, откуда и чрез кого Он приходит“, которыми ясно предполагается, что Св. Дух приходит от Отца чрез Сына.

Дальнейшему развитию этой мысли об отношении Св. Духа к Сыну служит следующее выражение: , которое соответствует о Сыне во второй части символа: Св. Дух есть совершенный образ совершенного Сына. в отношении к Сыну воспроизводит из первой части символа, а в отношении к обозначает, что этот образ дает настолько полное и целостное представление первообраза, выше и совершеннее которого не может быть. Таким образом, Св. Дух стоит в таком же отношении к Сыну, в каком Сын к Отцу. У Оригена нет параллелей к этой мысли символа; но она нашла выражение у св. Афанасия Александрийского, который на этом основывает доказательство божественного достоинства Св. Духа: „Дух есть и именуется образом Сына . Их же бо предуведе, тех и предустави сообразных быти образу Сына Своего (Рим. VIII, 29). Поэтому, как скоро и еретики проповедуют, что Сын — не тварь, не может быть тварию и образ Сына. Ибо каков образ, таким необходимо быть и тому, чей Он образ“ [945] .

Во второй части символа св. Григорий, после раскрытия учения об отношении Сына к Отцу, кратко изображает его отношение к миру; то же он делает и в третьей части символа: изложив учение об отношении Св. Духа к Отцу и Сыну, он говорит об отношении Св. Духа к миру, называя Св. Духа . Этот переход к речи об откровении Св. Духа в мире намечается уже и предупреждается наименованием его , которое, как разъяснено было выше (стр. 396), заключает в себе указание именно на откровение для познания людьми. Св. Дух есть во всеобъемлющем и глубоко содержательном библейском значении этого термина: Он — абсолютная полнота жизни, которая принадлежит только Богу, и вследствие этого — причина живущих. Вместо поставлено просто конкретное . В виду того, что и поставлены без каких-либо ограничений, оба понятия необходимо принимать в самом широком объеме: Он — первоначальная, постоянная и неизменная причина жизни всего живущего, как разумной, так и неразумной твари, жизни, взятой в полном объеме этого слова, для каждого из живых существ, поскольку она не уклоняется от первоначальной нормы и назначения. Для каких-либо частнейших определений в тексте нет оснований, и потому невозможно делать заключений о том, в чем, по мысли св. Григория, конкретнее выражалась животворящая деятельность Св. Духа. Наименование Св. Духа и представляется исключительным, так как в Св. Писании и в древне–церковной литературе наименование прилагается преимущественно к Сыну. Это обозначение Св. Духа не имеет параллелей и у Оригена.

Определение Св. Духа — также вызывает сомнение в своей подлинности, так как эти слова отсутствуют в переводе Руфина и в сирийском переводе; но они читаются у св. Григория Нисского и Иоанна Дамаскина. Против подлинности их указывают на то, что они являются лишними, и что и следующие за слова , если бы не было спорных слов, непосредственно и потому резче соответствовали бы друг другу; с ними же вторгается нечто разрушающее [946] . Последнее основание можно было бы ослабить тем соображением, вполне уместным, что в можно видеть такую же основу для следующего , как в для : будучи святым источником, Дух Святый есть святыня, подающая освящение всем тем существам, для которых Он служит причиной жизни и которые способны вообще воспринимать это освящение. Однако, нельзя отрицать, что слова нарушают и внешнюю стройность речи, и при не вносят ничего нового; поэтому и колебание текстуального предания, и отсутствие, по крайней мере, безусловной потребности в этих словах для последовательности в раскрытии мыслей символа, заставляют признать подлинность сомнительной.