Мы оползли следом. Разгружено было где-то чуть больше половины фургона. Сил на вторую половину почти не осталось. Пот перемешался с грязью от коробок, и теперь мы напоминали каких-то чучел, а не людей. Дернуло же нас сюда приехать.

 - Если не отдыхать, - Псих сплюнул, - так и загнуться можно. А я не хочу умереть такой позорной смертью.

 - Зато среди груды мороженых туш, - попытался пошутить я.

 - Я сам себя чувствую мороженой тушей, - процедил Псих.

 Через пару минут появился Макс.

 - Чего сидите, парни? – с ходу спросил он. – Давайте быстрее, вагон скоро отправлять надо.

 Мы понуро продолжили. С каждой новой ходкой из вагона в фургон получалось все хуже. Коробки падали, из них рвалось наружу обледенелое мясо. Макс хмурился.

 - Не, так не пойдет, - в итоге заключил он, - что-то вы, парни, плоховато работаете…

 Еще бы плоховато, - подумал про себя я, - три дня не жравши да еще после таких возлияний. Странно, что мы вообще хоть половину смогли разгрузить.

 - Пора вам звать подмогу, - Макс почесал затылок, - а то вы того и гляди здесь помрете. И он снова двинулся в направлении бытовки.

 - Хуев рабовладелец, - на сей раз просипел Псих, - тебя бы эти коробки таскать заставить.

 - Да ладно, - Ботаник схватился за еще одну коробку, - тут же немного осталось.

 - Как раз тебе умереть хватит, - Псих сел на пол вагона, - не, вы как хотите, а я больше таскать не буду.

 Вскоре появился Макс в сопровождении наших новых знакомых – алкашей из бытовки. Они молча запрыгнули в фургон и схватились за коробки. Подобно муравьям двинулись цепочкой в вагон. Что-то страшное отразилось в их лицах – меня аж передернуло. Шатаясь, с тупым упрямством они хватали коробку за коробкой и тащили в вагон. Потом молча же возвращались за новыми. Ужасные люди – они работали на одной лишь водке и, может, еще на вере, что когда-нибудь наступит суббота, и Макс им выдаст деньги.

 Алкаши расправились минут за десять. Фургон был пуст. Макс оглядел внутренности вагона и, видимо, оставшись доволен, махнул водителю, чтобы тот отъезжал. Грузовик рыкнул, выпустил струю вонючего дыма и откатился метров на десять. Макс выпрыгнул из вагона и принялся закрывать тяжелые створки двери. Пару алкашей подвизались ему помочь.

 Когда вагон был опечатан, Макс подошел к нам. Достал из кармана мятые купюры.

 - Вот вам, парни, - протянул он деньги, - извините, не все отработали, так что меньше обещанного.

 - И на том спасибо, - буркнул Псих, - здоровье дороже.

 Макс его не услышал или сделал вид, что не слышит. Из стана алкашей раздался возглас:

 - А нам?

 Макс бросил суровый взгляд в их сторону, и бунт был подавлен, так и не начавшись. Алкашам оставалось ждать субботы.

 - Ладно, мы тогда пошли, - сказал я Максу.

 - Давайте, - вновь татуированная лапа разрезала воздух и сжала мою пятерню.

 - А помыться у вас здесь можно? – Псих стянул с себя грязную футболку, промокшую от пота.

 - На проходной у сторожа воды спросите, - и Макс пошел к грузовику.

 Мы вышли за проходную, кое-как почистившись и сжимая заветные деньги. Немного. Пятьсот рублей на троих. Но, учитывая то, что они были единственными, в общем-то, неплохо. Тем более, после окончания мясной эпопеи оптимизма все ж прибавилось.

 - Давно я так не убивался, - пробормотал Псих.

 - Давайте-ка сваливать отсюда по-быстрому, - ответил я на его реплику, - а то что-то окружающая обстановка меня после всего этого малость накаляет.

 - Каторга, - Псих зашагал к остановке автобуса. Мы с Ботаником следом.

 Доехали до Площади Восстания. Всю дорогу я ощущал, как разрушается мое тело, – словно какая-та страшная сила рвала его изнутри. Это было невыносимо.

 - Я бы чего-нибудь поел, - сказал первым делом Псих, когда мы вышли из автобуса.

 - Угу, - Ботаник засопел носом, будто уже хлебал суп, запивая его холодным пивом.

 Деньги – безусловно, самое противоречивое изобретение человечества. Никогда не знаешь, что с ними делать: купить на них что-то или вложить их во что-то или же просто дать их взаймы какой-нибудь неблагодарной скотине, которая потом будет скрываться от тебя, а при встрече отшивать словами типа, извини, чувак, у меня зарплата только на следующей неделе и тому подобное. Поэтому я предпочитаю поступать с деньгами единственным известным мне разумным способом: пропивать их. А если нет своих денег, нужно пропивать чужие. 

 Но пропить не получилось ни свои, ни чужие. Денег на выпивку попросту не хватило. В кафе, в которое нас привел Псих, уверяя, что дешевле, чем там, просто не бывает, мы взяли себе по жидкому супчику, в котором плавало что-то непонятное и неприятное, и по овощному салату, плюс купили сигарет. Осталось рублей двадцать. Вот и вся наша выручка за сегодня. Зато впервые за три дня в моем желудке приятно забулькала пища.

 Когда мы вновь очутились на улице, солнце садилось за дома. Жестокое летнее солнце, заставлявшее наши тела трепетать. В воздухе разлилась вечерняя прохлада. Чувствовалось приближение ночи. Денег не было – и черт с ними. Похмелье отпустило, но в мышцах нарождалась саднящая боль усталости.