— А если так: Инга родила, не сообщив об этом родителям, а отец, узнав, что у него есть внучка, забил тревогу…

— И что? Пойми ты, никаких прав на ребенка он не имеет, так же как мать.

— Хорошо, тогда так: узнав о чудовищном поступке дочери, не надеясь вернуть внучку, он каким-то образом, используя все свои связи, узнает, где ребенок, чтобы иметь возможность видеть девочку хотя бы издалека и следить за ее судьбой.

— Теперь это не детектив, а мелодрама, — вздохнула я. — Допустим, все так и есть. Трусов рассказал дочери, где ребенок. А Инга, переезжая с места на место и не очень печалясь о девочке, два месяца назад вдруг объявилась здесь и встретилась с Игорем. При этом беседа шла на повышенных тонах. Верка обо всем этом знать не знала…

— Это-то тебе откуда известно? — фыркнула Женька. — Рассказывал ей Игорь или нет о встрече с Ингой, гадать не берусь, а вот одно точно: появление блудной мамаши их не удивило. Вывод: нечто подобное они ожидали, по крайней мере Игорь, и наше вмешательство стало здорово его раздражать.

— Вопрос прежний, — кивнула я, — зачем Инге понадобился ребенок?

— Деньги, — сверкнув глазами, заявила Женька. — Конечно, деньги. У нее неприятности, Нижний пришлось спешно покинуть. И тогда она вспоминает о девочке. Удочерили ее состоятельные люди, надо заставить их платить. Обычное дело, шантаж: вы мне деньги, а я помалкиваю о том, что ваш ребенок — приемный. Представь, к Лельке подходит тетя и говорит что-нибудь типа: «А ты знаешь, что мама и папа тебе не родные?» Да Верку инфаркт хватит. Они ж до сих пор пытаются все держать в секрете.

— Но в милицию о пропаже ребенка заявили…

— Были напуганы и не уверены, что Лельку похитила именно мать. А когда сомнения отпали, стало поздно. Все сходится. Эта подлая баба их шантажирует, а Игорь пудрит нам мозги, надеясь с ней договориться. На Ингу, судя по отзыву людей, ее знавших, это похоже, я имею в виду шантаж. Она эгоистична, на ребенка ей наплевать, и ей очень нужны деньги.

— И что же нам делать? — выслушав подругу, задала я вопрос.

— Понятия не имею, — задумчиво ответила она. — Боюсь, не сделать бы хуже. Предположим, Игорь с ней договорился и надеется, расплатившись, вскорости получить Лельку. А если мы позвоним в милицию, сообщим о номере «Део», они начнут шуршать, вполне возможно, сорвут Инге всю игру, и как поступит она в этом случае, судить не берусь.

— Что же тогда, не сообщать? — растерялась я.

Женька пожала плечами, потом, уставившись в одну точку, посидела некоторое время без движения и сказала:

— Вот что, торопиться в таком деле не стоит. Вдруг повезет, и Лелька вернется домой, тогда все это расследование будет ни к чему.

— Расследование, — фыркнула я. — Сплошные нестыковки. Лелька родилась восемнадцатого октября, а шестнадцатого ее мать еще не была беременной…

— Ленка могла напутать…

— А что она еще напутала?

— Ладно, поехали домой, — отмахнулась подружка. — У меня от мыслей голова болит.

— У меня тоже, — пожаловалась я.

— Хочешь, я «зебру» испеку? А ты мужу обед сварганишь. Я рассказ написала, по-моему, неплохой.

— Про собаку? — заводя мотор, спросила я, зная Женькины пристрастия.

— Нет, про кота. Хотела бы знать твое мнение.

«Зебру» Женька испекла, а вот рассказ прочитать не успела. Только мы устроились за столом, как раздался телефонный звонок. Я сняла трубку и с удивлением услышала голос Игоря Дунаева. С удивлением, потому что после нашего последнего разговора не ожидала, что он вдруг мне позвонит.

— Анфиса, — нервно спросил он, — Роман на работе?

— Да. А что случилось? — испугалась я.

— Ты не можешь к нам приехать? Сейчас?

— Могу, конечно. Мы будем через двадцать минут.

— Мы?

— У меня Женя…

— Хорошо, приезжайте, ждем.

Я повесила трубку и перевела взгляд на подругу. Та медленно поднялась и прошептала:

— Чего, а?

— Не знаю. Игорь звонил, едем к Дунаевым.

— Господи, — забормотала подружка. — Неужто чего-нибудь с Лелькой?

— Да не каркай ты, — одернула я и принялась искать ключи от машины.

— Вот же они, — ткнула Женька пальцем, ключи преспокойненько лежали на тумбочке. Руки противно дрожали, и вообще, я здорово перепугалась, по голосу Игоря сообразив, что дело серьезное.

Добрались мы меньше чем за двадцать минут, бросили машину возле «Гастронома» и бегом припустились к подъезду. На этот раз в квартире были только Игорь и Вера. Сестра и мать ушли на рынок. Понять их можно, сидение в четырех стенах в ожидании самого худшего способно свести с ума. Вера полулежала в кресле, кутаясь в шаль, а Игорь метался по комнате. Впечатление было такое, что он не переставал этим заниматься с момента нашей последней встречи.

— Спасибо, что приехали, — увидев нас, сказала Вера. Только сейчас я обратила внимание на ее лицо и ужаснулась, так она переменилась за несколько дней: похудевшая, постаревшая, измученная, с красными от слез глазами, подруга казалась тенью нашей Верки.

— Что случилось? — стараясь не смотреть на нее, спросила я. Игорь молча протянул мне листок бумаги, на нем были наклеены вырезанные из газет буквы. — «Если хотите вернуть ребенка, — прочитала я вслух, — сегодня в пять часов приезжайте к развилке у Рождественской церкви. С собой у вас должны быть двадцать тысяч долларов. Пакет с деньгами оставьте под березой, слева от дороги, и отъезжайте на полкилометра в сторону Покровской. Если все пройдет как надо, девочку в 17.30 выведут на дорогу у поворота на кладбище. В противном случае ребенка ждет смерть. Если вы сообщите в милицию, сделка не состоится».