– Наталья – внучка Плещеева? – удивился Волков. – Признаться, я не знал.

– А у сестер, что работают в гостинице, мужья погибли в результате несчастных случаев, фамилия их Коноплевы.

– Значит, опять несчастный случай, – задумчиво произнес он. – Вот что, наш офис здесь неподалеку. Идемте, я вам кое-что покажу, – кивнул он. И мы отправились в офис. По дороге Волков стал объяснять: – Я этими несчастными случаями давно заинтересовался, с тех самых пор, как впервые приехал в монастырь, примерно три года назад. Не буду вдаваться в детали, почему я вообще обратил на них внимание, скажу главное: меня поразило обилие несчастных случаев, которые происходили вблизи Рождествена, точнее, сначала привлекла внимание дурная слава села. Человек я любопытный, вот и попытался разобраться.

Офис располагался на соседней улице, минут через пятнадцать мы уже были в кабинете Волкова. Стол, компьютер на нем, два шкафа, заваленных бумагами, и полки вдоль стены, на которых вперемешку лежали какие-то черепки, осколки камней и прочие малопонятные исторические реликвии. Волков предложил нам присаживаться, а сам долго копался в столе, пока не нашел зеленую папку с завязочками.

– Вот, – положил он ее перед нами. – Город у нас небольшой, а я человек общительный, знакомых много, есть и в милиции. Они и помогли мне собрать кое-какие материалы.

То, что он нам показал, признаться, произвело впечатление. За последние пятнадцать лет в окрестностях Рождествена произошло тридцать семь несчастных случаев. Народ тонул, разбивался на машинах и прочих транспортных средствах, людей придавливало деревьями, убивало молнией, они замерзали неподалеку от родной деревни, падали с крыш и увязали в болоте. Изучив все это, я вздохнула и, взглянув на Волкова, поинтересовалась:

– А что творится по соседству? Например, в вашем городе?

– Количество несчастных случае действительно велико, – поняв мою мысль, ответил он. – Что, в общем, объяснимо. Народ здесь пьющий, а вокруг озера, железная дорога, болота и непроходимые леса. Опять же пятнадцать лет – срок немалый. И в среднем приходится по два с половиной несчастных случая на год. Не так уж и много.

– Тогда в чем дело? – спросила я.

– Вы обратили внимание на повторяемость фамилий? Из тридцати семи человек семнадцать – это Рогожины, Плещеевы и Коноплевы. И все они имеют отношение к Рождествену. Либо жили там, либо родились.

Женька заметно поежилась и спросила:

– Ты помнишь, что сказала Маша? Они – дети убийц и отвечают за грехи отцов. Это что ж здесь творится? Какой, на хрен, Тарантино? «Коламбия пикчерз» отдыхает. Вот тебе, кстати, ответы на два вопроса. Первый тот, что задала Маша: почему они своих детей отсюда отправляют, а второй – эта надпись на кресте: «25». Двадцать пять погибших – это понятно, а может быть и по-другому: список со знакомыми фамилиями должен увеличиться до двадцати пяти человек.

– Подожди, опять ты со своей мистикой.

– Мистика или нет, но выходит прелюбопытно.

– Сомнений в том, что это несчастные случаи, не возникало? – повернулась я к Волкову.

– Ни разу. По крайней мере ни одного уголовного дела заведено не было.

Я уставилась в список, пытаясь справиться с сомнением, я очень хотела бы найти внятное объяснение тому, что узнала. Взгляд упал на фамилию в списке: «Петренко Илья Степанович».

– Это кто? – спросила я Волкова.

– Приезжий. Насколько я помню, рыбачил и утонул в озере.

Я посмотрела на дату гибели и протянула бумагу Женьке:

– Бьюсь об заклад, это брат нашей Кошкиной.

– Кто такая Кошкина? – удивился Волков.

Пришлось ему все рассказать.

– Она погибла в результате несчастного случая? – переспросил он.

– От сердечного приступа. Так считают в милиции. И она дочь того самого Петренко, который служил здесь охранником. А утонувший ее родной брат.

– Тогда их уже не семнадцать, а девятнадцать, – покачал головой Волков.

– Не надо быть Нострадамусом, чтобы предположить: именно эти четверо охранников были в день гибели немцев в монастыре, – вздохнула Женька. – Я права?

Волков кивнул:

– Я читал их объяснительные. Рогожин, Петренко, Плещеев и Коноплев.

– Вот это да, – сказала Женька, после чего поежилась.

– Тут еще одна деталь, – вмешалась я. – Петренко – уроженец Воронежской области. А эти трое, выходит, здешние.

– Нет, – покачал головой Волков. – Они были призваны в армию из разных мест. Но после службы Рогожин, Плещеев и Коноплев предпочли остаться в Рождествене. Женились и, кстати, до своей кончины служили охранниками в тюрьме.

– Все трое?

– Все трое.

– Как они умерли?

– Коноплева застрелил зять по пьяному делу, Плещеев – это тот, кого убило молнией. Третьим я тоже поинтересовался на всякий случай, – он умер молодым, в тридцать шесть лет, от воспаления легких.

– Петренко умер в преклонном возрасте. Что ты думаешь по поводу всего этого? – обратилась я к Волкову.

Он развел руками:

– Разумеется, это совпадения. Как ученый, я не могу думать иначе.

– Да брось ты, – отмахнулась Женька. – Какое совпадение?