Бен давно уже пытался подойти и обнять её, молча хлюпающую носом перед кадрами учебного фильма, но она мало того, что отстраняюще выставила руку, так он ещё и чувствовать её перестал — закрылась наглухо… Слепо — от слёз — тыча в клавиатуру, она перемотала фильм к началу, где Планета плыла на звёздном фоне, сияющая и невинно-голубая, ещё не опалённая безумием и жестокостью… С древними, давным-давно несуществующими очертаниями материков. Рядом она вывела изображение Планеты на текущий момент и долго сидела и смотрела, и слёзы успели высохнуть на щеках, прежде чем она удалила современное изображение и набрала на экране:

«Можете мне не верить, но вы и я — мы, похоже, из разных миров. Моя планета выглядит вот так — на моей планете не было ядерной войны. И вовсе я не из Диких Племён. А просто из народа Изменённых — я мутант, как и все в моём роду».

— Биосканер этого не подтверждает, — возразил Джей.

«Биосканер рассчитан на местный гениндекс. Он, между прочим, и лекарственную дозу для меня поэтому рассчитать не может. И индикатор ваш меня поэтому же не воспринимает», — покосилась она на своё запястье.

— Индикатор в рабочем состоянии и совершенно объективно воспринимает тебя как подростка, не достигшего зрелости, которая по закону наступает в двадцать один год, — сообщил он, переглянувшись с Беном.

«А у нас — в восемнадцать!»

— А тебе уже есть восемнадцать? — улыбнулся он.

Она надулась, но ответила:

«Нет ещё. Но довольно скоро — будет».

— Если бы с твоим здоровьем были нелады, индикатор всё равно непременно бы покраснел по краю. Если бы эти нелады были серьёзные, продолжил бы краснеть от краёв к центру — кроме самой середины… А если бы твоё здоровье пострадало вплоть до изменения генетического статуса, сменил бы цвет на серый или чёрный… Но генетическую твою принадлежность к одному из трёх разрядов — белому, серому или чёрному — он определит по достижении зрелости, которой ты пока не достигла. Наличие менструаций для него ещё не является решающим критерием в этом вопросе — они могут начаться и у девятилетней девочки, так что — считать её женщиной? Теперь вернёмся к вопросу о мутантах. Ты, кажется, гордишься принадлежностью к ним?

«Да не особенно, — пожала она плечами. — Но и не стыжусь. Благодаря мутациям наш род выжил… Но благодаря им же нас и чуть не уничтожили обычные, нормальные люди…» — она задумалась.

Джей наблюдал за ней с минуту, потом сел напротив, заговорил, глядя в глаза — ему хотелось, чтобы до неё обязательно дошло то, что он говорил:

— Ну, допустим, ты действительно из какого-то соседнего мира. Но ведь ты, наверное, хочешь домой? Как ты предполагаешь вернуться?

Миль вздохнула. Вот это ей и самой очень бы хотелось знать.

«Не знаю я, как вернуться. Я даже не знаю, как меня сюда-то забросило. Только догадываюсь».

— Не поделишься догадками?

Миль в сомнении посмотрела на него — а надо ли? Хотя… хуже вряд ли станет. Ну, а если они ей и не поверят, что с того?

«Был бой, в который я вмешалась, чтобы спасти своего родственника, дядю, от другого моего родственника, деда по матери. Если я правильно всё помню, дядька уцелел…» — она погрузилась в воспоминания. А ведь и правда, пожалуй — уцелел…

Джей напомнил о себе, кашлянув:

— Бой?

«Да. Дед решил отомстить моему дяде… и его отцу… да и мне — за то, что я навесила на него проклятие, переданное ему моей бабушкой…» — осознав, как нелепо это звучит для этих вот серьёзных парней, она неловко улыбнулась.

«Продолжать?» — мужчины неуверенно кивнули, переглядываясь.

— И поподробнее.

«Как хотите. Когда дед понял, что я вмешалась, оказавшись таким образом в пределах его досягаемости, он обрадовался и переключился на меня. Думаю, он был не совсем в себе, после пяти-то лет страданий… Проклятие мстило ему за каждую подлость, на которую он решался, а он и прежде не был паинькой. За пять лет оно покрыло его тело почти сплошным ожогом… Любой бы озверел…»

Взглянув на лица собеседников, Миль увидела замешательство и любопытство.

«Ну вы же сами просили».

— Ты рассказывай, рассказывай, — кивнул Бен. Ему легче было поверить в её повествование — он чувствовал, что она не лжёт, а вспоминает.

«А что рассказывать… Помню, что он меня атаковал раз за разом, я как-то отвечала, а скорее, отражала — я ведь не доучилась до конца, боевой магией не владею, моя сила не в бою, а всё больше в целительстве. Но за меня сражались все мои предки и родичи — а на его стороне не было никого. И всё-таки он меня достал… но не убил. Как-то смог выбить меня… сюда. Нам на занятиях даже никогда не рассказывали, что такое вообще, в принципе, возможно. Джей, — она только сейчас вспомнила: — А на мне было платье — коричневое такое, с вышивкой на плече, вот здесь?» — она коснулась зажившего ожога.

— Было на тебе это твоё коричневое платье, только вместо вышивки там имелась жжёная дыра, а под ней — ожог. Я его, прости, выбросил.

Миль не сдержала огорчённого стона.

— Ну извини, я же не знал, что оно тебе так дорого… На вид — тряпка тряпкой. Разве то, что на тебе сейчас — хуже?

Миль оглядела себя, провела рукой по ткани. Они совсем неплохо её одели, приобрели всё — от белья до обуви… и по размеру, и красиво. И, наверное, недёшево…

«Да нет, всё очень хорошо, — бодро похвалила она их выбор. — А то платье было и в самом деле очень старым. Просто… — запнулась она, — его шила ещё моя бабушка… и нашивка, которую она сделала, спасла мне жизнь. Наверное… Это было не просто украшение, это было сложное, мастерски сплетённое заклятье».