— Вы арестованы, — произнес Пандер. Доусон побледнела. — Я пошутил, — быстро добавил он. — Это была просто шутка.

Он наблюдал за тем, как она пытается прийти в себя — она засмеялась, потом попыталась отрегулировать пламя в лампе. Все это время она сидела к нему спиной и не смотрела в его сторону. Он вспомнил, что сказал ему Марли — сорок против шестидесяти. Ее останавливало то, что он был полицейским. Все начинало сходиться.

— Даю руку на отсечение, Доусон, я в отставке. К тому же я не работал с делами по наркотикам с 1969 года, когда был помощником шерифа в графстве Кортланд. Так что если это какие-то старые грешки, то, даю тебе слово, я ничего не знаю, мне все равно, и я не сдам тебя полиции.

Доусон вздохнула с наигранным облегчением.

— Ну, была всего пара косяков, и то очень давно. — Она снова засмеялась.

То, каким тоном она это сказала, и этот вздох облегчения… Что-то здесь было не так. По данным детектора лжи, частый смех выдает ложь. «Не забивай этим голову, — говорил себе Пандер. — Перестань!» Но он не мог этого сделать. Сам того не осознавая, он настроился на аффективный допрос. Выявить аналогии, пренебречь чем-то, чтобы получить нечто большее. И следить за подсказками — как в игре в покер, когда легкая дрожь или особая манера поведения могут выдать игрока, который мошенничает или блефует.

— Я, конечно, человек дотошный, — продолжил он, — но никогда не стану проверять, чем пичкает себя человек, до тех пор, пока никто не умер. Люди начинают умирать, вот тогда приглашают ме…

Вот черт! Подсказка всплыла на фразе «никто не умер».

Видимо, в Омо-Себуа было темно. Изображение зернистое, цвета потускнели. Эмили комментировала происходящее и переводила. Льюис без труда узнал ее на видео, но ему понадобилось некоторое время, чтобы распознать молодого Бенни. Фил появился в кадре лишь на несколько секунд — точнее, его силуэт с камерой в руках на стене.

После похищения дыхания, убийства и поцелуя умирающего Эмили нажала на «стоп-кадр», остановив пленку на том моменте, когда она, еще совсем молодая, победоносно улыбалась в камеру. Ее глаза блестели, рот был испачкан кровью.

— Итак?

— Дыхание умирающего? — В голосе Льюиса слышалось недоверие. Он оглянулся, убеждаясь, что Бенни не притаился с дубинкой за его спиной. — Вот почему вы убиваете людей? Чтобы забрать их дыхание? Это самая безумная вещь, о которой я только слышал!

— Почему?

— Потому что… просто я так думаю — и все тут.

— Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь, что в дыхании умирающего нет его души? Ты же не пробовал.

— Нет.

— А я пробовала. Мы пробовали. И много раз. Подумай об этом, Лью. Прими это как данность. Представь, что это правда. Представь, что древние люди случайно обнаружили это много веков назад. Как и мы с Филом в свое время. Разве стали бы они сообщать об этом всему миру? В таком случае никто из людей не дожил бы до старости.

Вместо этого они создали ритуал, который переходил из поколения в поколение. В мире есть культуры, в которых присутствуют обряды, связанные с дыханием умирающего. На Ибосе, Иджосе, Ниасе. Они встречаются у нескольких племен Амазонии. Не будь дураком, Льюис. Позволь нам указать тебе путь к источнику вечной юности, силы, здоровья и всего того, что нельзя купить. Все, что тебе будет нужно, — это пойти сегодня с нами и сделать первый глоток. Мы все равно должны предоставить полиции фиктивного убийцу. Либо это, либо виселица — что ты теряешь?

Льюис был не на шутку напуган. Каждый раз, когда он отворачивался от висевших на стене кукол из театра теней, а потом снова смотрел на них, ему казалось, что они слегка меняют свое положение. Он слышал, как Эппы перешептывались в углу спальни. Он не пил уже около двух часов, но чувствовал себя так, словно был мертвецки пьян. Мир менялся на глазах. Стирались все грани между реальным и нереальным, возможным и невозможным.

На первый взгляд теория Эмили казалась безумной. Но, как она верно подметила, у него не было логичных доводов, чтобы опровергнуть ее. Он видел запись, видел отрезанную руку. Но дыхание умирающего? Душа? Льюис вспомнил, что читал об одном эксперименте, который некогда предприняли ученые. Они приехали то ли в больницу, то ли в дом для престарелых и каким-то образом смогли поместить тела умирающих на очень чувствительные и невероятно точные весы. Взвешивали их до и после смерти. После смерти тела всегда становились легче. Ненамного. Всего на несколько миллиграммов, но тело теряло в весе больше, чем при обычном выходе газов.

Впрочем, это не доказывало, что душа, или дух, или какое-нибудь «сахоки-фатохи», как там говорила Эмили, действительно существовали. А если даже и так, если она действительно вылетала с последним выдохом и наделяла того, кто ее принимал, какими-то дарами, то они уж точно не представляли собой источник вечной юности, здоровья и всего того, что нельзя купить.

Возможно, в будущем, думал Льюис, теория Эппов подтвердится и принесет ошеломляющие результаты, а сейчас не важно, верна она или нет. Главное, что в нее верили сами Эппы. И, руководствуясь своей верой, эта ужасная пара превратилась в двух самых плодовитых и удачливых серийных убийц за всю криминальную историю.