Но подобные разговоры были весьма безобидны. Все вместе и поодиночке жители Кора чувствовали, что их предали; они пытались залечить свои раны — так поступает любой биологический организм, закрывая рубцами поврежденную ткань. Настоящая угроза приходит в тот момент, когда люди теряют бдительность. Все вместе или поодиночке, буквально или фигурально. Ура! Злая ведьма умерла! Больше никаких коллективных походов в крапауд, никаких ночных дежурств, никаких факелов на холме или фонарей на тамариндах.

Что касалось Доусон, которая разрывалась между двумя противоречивыми чувствами — самосохранения и любви, — то она не знала, что ей думать и как реагировать. Прошлая ночь была великолепна, а этим утром около крапауда она увидела в глазах Пандера то, что хотела увидеть, и услышала в его голосе то, что ей хотелось слышать. Это было похоже на старую песню Шайеллис «Будешь ли ты любить меня завтра?». И хотя слово «любовь» пока еще не прозвучало, ответ был очевиден, и он был утвердительным.

Доусон обрадовалась, узнав, что она и ее соседи находятся теперь вне опасности, но ее чувства были в смятении. Всем известно: избавив город от угрозы, Одинокий Странник на рассвете покидает его.

Холли не мучили подобные противоречия. У нее не было причин сомневаться в том, что рассказал детектив Гамильтон, и она с нетерпением ждала, когда ее жизнь наконец вернется в привычное русло. Утром она работала в доме для престарелых. Завтра днем она будет трудиться в «Синей долине». А завтра вечером она решила сделать кое-что для себя — съездить в бар «Бида-клаб» и угостить новую барменшу выпивкой.

Из всей этой истории с Человеком с мачете Холли вынесла один старый урок: срывай бутоны роз, пока они не завяли. И если она умела разбираться в женщинах, то новая барменша, которую она вчера встретила рядом с нудистским пляжем около пещеры Контрабандиста, особа с короткой мужской стрижкой и потрясающей фигурой, заявившая, что у нее есть полная коллекция дисков Трейси Чапман, и посмотревшая все фильмы с Джоди Фостер, была тем самым бутоном, который нужно сорвать.

Время шло, а дождь не прекращался. Пандер наведался на склад за биноклями и остановился в единственном на острове кафе «Севен-илевен», чтобы купить сандвичей и термос с кофе, после чего поехал в Большой дом.

Он оставил панаму в машине — от частого намокания ее поля провисли — и начал устало подниматься по ступенькам в своем желтом плаще-дождевике, который придавал ему сходство со школьным охранником. Пандер прошел через колоннаду и дернул за колокольчик из слоновой кости на застекленных створчатых дверях, шторы на которых были задернуты и не позволяли заглянуть внутрь. Услышав звонок, он посчитал до трех, потом позвонил еще раз.

Дверь распахнулась внутрь.

— Добрый вечер, агент… Пандер, кажется? — На пороге стоял сам Апгард.

Легкие кожаные туфли, белые парусиновые брюки, белая футболка, белая клубная куртка, но без значка клуба. Светлые волосы, взъерошенные под бейсболкой с эмблемой «Дельфинов». Поза — расслабленная. Две или три рюмки крепкого напитка позволяют ему особенно не напрягаться, определил Пандер.

С этого момента пошла чистая импровизация. Игра в шахматы.

— Добрый вечер, мистер Апгард. — Пандер стоял на месте. Какие действия предпримет хозяин? Пригласит его войти? Или постарается от него избавиться?

— Хорошо устроились?

Ни то ни другое. Дружелюбная манера поведения, нейтральный тон, заметил Пандер. Но голос и поза противоречили друг другу. Апгард сделал шаг вперед и теперь стоял в дверном проеме, загораживая вход в прямом и переносном смысле.

— Да, спасибо. Я не был дома с тех пор, как начался дождь. Надеюсь, ничего не промокло.

Апгард щелкнул по выключателю, находившемуся прямо за дверью. Поток света стал пробиваться сквозь раскрытые двери, освещая нити дождя.

— Вода по-прежнему падает вертикально, — заметил Льюис, оглядывая Пандера. — Думаю, все будет в порядке. Могу я вам чем-нибудь помочь? — Короткие, четкие предложения. Апгард явно хотел поскорее завершить беседу.

— Вы слышали о происшествии в лаймовой роще? — Многообещающее начало, но мало места для маневра. На этот вопрос было лишь три возможных варианта ответа: «да», «нет» или «о чем вы, черт побери, говорите». Ни один из них не требовал размышления. Промедление могло стать подсказкой. Одна тысяча раз. Одна тысяча два, одна…