Апгард продолжал сидеть.

— Вы знаете дорогу назад.

Сидя в гостиной, Льюис слышал, как открылись, а потом захлопнулись двери. Завелся двигатель, шины зашуршали по гравию. Затем наступила тишина, нарушаемая только тиканьем дедушкиных часов и стуком дождя. Он развалился на стуле. «Конец, — было первое слово, которое пришло ему в голову. — Мне крышка». Он не стал провожать Пандера, поскольку боялся, что не устоит на ногах. Он также испытал кратковременное головокружение, когда Пандер упомянул в холле фамилию Эппов. Льюис боялся, что изрыгнет калалу, как говорили на Сент-Люке.

«Один отпечаток. Один маленький беспечный человек, один отпечаток — и моя жизнь разрушена. Последний из проклятого рода Апгардов». Он обвел глазами стены гостиной. Атласные темно-зеленые обои, позолоченные панели и карнизы. Величественные дедушкины часы, бронзовый маятник которых, с изображением луны и солнца, отсчитывал секунды. А над камином — старые датчане не представляли себе дома без камина, даже в тропиках — висели портреты предков.

«Только не говори слова „висели“. Даже не думай о том, что на Сент-Люке до сих пор существует смертная казнь через повешение. Всех убийц из „Синей долины“ повесили одного за другим». Губ описывал процесс в деталях, когда Льюис приехал на весенние каникулы после второго года обучения в частной школе. В тот год это была первая казнь. С первым осужденным у палача вышла промашка — парень задыхался в петле. Казалось, это длилось вечность. Он обделался и кончил. «Это внушает людям страх перед Богом. Поверь мне, сынок», — говорил Льюису Губ.

Страх перед Богом. Губ всегда говорил о том, что людям нужно внушать страх перед Богом. Льюис не боялся Бога, потому что не верил в него. Но, Боже всемогущий, как же он боялся виселицы!

Льюис поднялся со стула, пересек комнату и подошел к камину, его шаги заглушал толстый ковер. Он посмотрел на написанный маслом портрет своего прапрадеда Клауса Апгарда. Говорят, что Льюис был похож на него, поэтому его портрет все еще висел на почетном месте, в центре, над каминной доской. У Клауса были такие же бирюзовые глаза, как и у Льюиса, и казалось, что они следят за каждым его перемещением по комнате. В детстве Льюис часто пугался этих страшных глаз.

Клаус тоже знавал трудные времена, думал Льюис. Он пережил восстание рабов, а затем наблюдал, как его состояние тает после отмены рабства и крушения индустрии сахарного тростника.

Слева от Клауса висел портрет прадедушки Христиана — последнего датского губернатора острова. Он женился на богатой американке, чтобы поправить пошатнувшееся состояние Апгардов, и убедил датское правительство включить Сент-Люк в качестве бонуса в договор о продаже Соединенным Штатам Виргинских островов: Сент-Круа, Сент-Джона и Сент-Томаса — в 1916 году.

Справа от Клауса висел портрет дедушки Клиффорда Б. Апгарда-старшего — первого губернатора новой территории США. Его любимой песней была «Ублюдочный король Англии». Льюис всегда ассоциировал первую строфу песни с первым Губом — он правил островом железной рукой, хотя его собственные моральные принципы не выдерживали никакой критики. И напротив, его сын — отец Льюиса, чей портрет красовался над лестницей, — считался образцом нравственности.

Пять поколений Апгардов, думал Льюис, отворачиваясь от камина и глядя на свое отражение в висевшем на стене зеркале в позолоченной раме. Плантатор, три губернатора и висельник.

Но у него еще было время. Если Эппы и Бенни исчезнут прежде, чем их арестуют, просто возьмут и пропадут без вести, никто не заподозрит Льюиса в причастности к их действиям. Он подумал о двух ручных гранатах в своей спальне и вспомнил слова Бунгало Билла: «Вытаскиваешь чеку, бросаешь гранату. Ни тебе пещеры, ни вьетнамцев».

Поднимаясь по лестнице, он прошел мимо портрета отца. Старый человек по-прежнему хмурил брови. «Не волнуйся, Губ, — прошептал Льюис. — Семейная честь…»

«Не будет запятнана», — хотел он сказать. Но тут ему в голову пришла еще одна мысль. А что, если Пандер заподозрил его? У Эппов было алиби на момент убийства Бендта, и Пандер мог догадаться, что Льюис замешан в деле. Однако не существовало улик, которые могли бы связать Льюиса с Эппами. Возможно, Пандер пытался перехитрить Льюиса, вызвать у него панику, чтобы тот сделал то, что собирался сейчас сделать: пойти к Эппам и Бенни, сказать им, что скоро их могут арестовать, и предложить им спрятаться в пещере, пока он не найдет способ увезти их с острова. Бум — и все.

В таком случае полицейские могут устроить засаду на дороге. Ему не удастся проехать мимо них с Эппами и Бенни в машине — именно этого и хотел добиться Пандер.

Чем больше Льюис думал об этом, тем более осмысленным казался ему подобный план. С какой стати Пандер рассказал ему про отпечаток и попросил его совета?

Но если Пандер пытался поймать Льюиса в ловушку, то ему нужно как можно скорее избавиться от Эппов. Что же делать? Что же делать? Что делать? Как заманить Эппов в пещеру, но сделать это так, чтобы его не видели вместе с ними? Если они поедут одни, за ними могут следить или задержать их, и они сдадут Льюиса. Если он поедет с ними, за ними опять же могут установить слежку, и тогда Льюис выдаст сам себя.