– Вы оба раболепствовали перед Жуковым, зная его любовь к лести. И вами было пущено выражение «Георгий Победоносец»! Жаль, товарищ Сталин, что после войны (хорошо хоть на короткий срок) Вы отменили смертную казнь. Благодаря этому Крюков получил только 25 лет лагерей, а Русланова – 10 лет. Не считаешь, что они это заслужили, дав на тебя показания, Георгий Константинович?!
– веселился Берия.

Жуков ответил достойно, как подобает великому человеку:

– Я Крюкова простил. Мне не привыкать к вероломству друзей. Узнав о смещении меня с поста Минобороны, я спросил: «Кого назначили вместо меня?» - «Малиновского».
– Хотелось выругаться. Ведь он за меня не заступился, наоборот – топил, желая занять мое место. Но я просто пошутил: «Хорошо, что не Фурцеву».

– Откуда такое христианское всепрощенчество?
– изумился Ницше.

– Да при моем снятии вообще никто из моих соратников за меня не заступился! Потом во время застолий я всегда их приглашал и произносил тост: «В трудную минуту вы предали меня. Однако вы – мои боевые друзья, других у меня не будет, и я пью за ваше здоровье и успехи». Но это уже потом было, при Брежневе, когда мне режим ослабили, ведь при Хрущеве я фактически сидел под домашним арестом...

– Жаль, что я не сумел уговорить товарища Сталина тебя расстрелять!
– пожалел вслух Берия.
– Он всего лишь назначил тебя на второстепенный Одесский военный округ. Я доказывал Иосифу Виссарионовичу, что опальный маршал горит местью и готовит вместе с преданными ему офицерами военный заговор. Ряд «заговорщиков» уже отправили в тюрьму...

Сталин вспомнил былое:

– Я, выслушав предложение об аресте, сказал: «Нет, Жукова арестовать не дам. Я его хорошо знаю. Я его за четыре года войны узнал лучше, чем самого себя».

... Жуков командовал округом, а по всей стране одного за другим брали его бывших подчиненных и людей из его окружения. Арестованных обвиняли в том, что они участвовали в заговоре, во главе которого стоял Георгий Константинович.

Оказавшись в руках бериевских «забойщиков», маршал Новиков подписал показания, в которых говорил, что Жуков «очень хитро и в осторожной форме... пытается умалить руководящую роль в войне Верховного Главнокомандования, и в то же время Жуков, не стесняясь, выпячивает свою роль в войне как полководца и даже заявляет, что все основные планы военных операций разработаны им».

В общей сложности по делу Жукова сидели около сотни генералов – без суда. Новый министр госбезопасности Семен Денисович Игнатьев, принимая после своего арестованного предшественника Абакумова дела, спросил Сталина:

– «Что с ними делать? Может быть, пропустить их через Особое совещание и отправить в лагерь?»

Вождь ответил министру через Лаврентия Павловича. Игнатьев добросовестно записал – товарищ Сталин, как передал товарищ Берия, сказал: «Пусть еще посидят».

Эти генералы были арестованы только на основании материалов прослушивания их разговоров. Аресты среди окружения Жукова шли почти до самой смерти Генсека.

Кобе принесли запись разговора «Георгия Победоносца» с женой. Маршал считал, что на него «капает» министр обороны Булганин:

– «Я раньше думал, что Сталин принципиальный человек, а он слушает, что ему говорят его приближенные. Ему кто-нибудь скажет, и он верит. Вот ему про меня сказали, и я в немилости. Ну, х... с ними, пусть теперь другие повоюют».

На самом деле этот конфликт был связан не столько с ревностью Сталина к военной славе, сколько с его недовольством мародерством: хищением трофейного имущества из Германии, главным образом картин известных мастеров и других ценностей, которые не сдавались в Государственное хранение (Гохран), а присваивались в личную собственность. Даже любимец Хозяина маршал Голованов был уволен из армии за то, что вывез по частям весь загородный дом-виллу Геббельса, причем это было сделано с помощью находящейся под его командованием авиации дальнего действия. Крюков и его жена Русланова украли из побежденной страны 132 подлинных живописных полотна и огромное количество других ценностей. Агенты МГБ, осуществившие по личному распоряжению Сталина тайный обыск квартиры и дачи Жукова, обнаружили там склад трофейных ковров, мехов, золотых часов и прочей «мелочи», «55 ценных картин классической живописи в художественных рамках», часть которых, как было определено, была «вывезена из Потсдамского и других дворцов и домов Германии».

Для Сталина, который украшал стены комнат на даче в Кунцево фотографиями-репродукциями картин, которые он вырезал из журнала «Огонек», этот грабеж трофеев оказался неожиданным. В нем участвовала партийно-государственная элита. Немалое число высших чиновников заменяли в своих квартирах и дачах казенную мебель на роскошные немецкие гарнитуры.

Серьезно наказывались лишь крайние проявления этого мародерства. В умеренных размерах он прощался. Картины известных мастеров, безусловно, приходилось сдавать в разные секретные фонды галерей. В еще большем масштабе германское имущество конфисковывалось без всяких регистраций в резервы государственной казны, и это делалось с согласия Хозяина.

– Нашли в чем меня обвинять – в мародерстве!
– возмутился Маршал Победы.
– Да все великие полководцы трофеи брали!

Мои генералы, хоть и не великие, а тоже хапали будь здоров – что в Германии, что в Чечне!
– подумал Ельцин.

– Когда после взятия Измаила казаки привели Суворову роскошного арабского скакуна, тот отказался, заявив: «Меня привез суда простой казачий конь, на нем я отсюда и уеду». После перехода через Чертов мост изголодавшиеся русские солдаты реквизировали у местных швейцарских крестьян двух быков. Узнав об этом, Суворов заплатил за скот из своего кармана, - блеснул своими знаниями истории Коба.
– «К сожалению, Александра Васильевича Суворова у меня нет», поэтому я всех вас, мародеров в маршальских и генеральских погонах, пощадил. Никого не расстрелял, самых наглых отправил в тюрьму, остальных просто понизил в должности.

– Все равно Вы отнеслись ко мне предвзято, товарищ Сталин!
– не согласился Жуков.
– В 1945 году генерал Иван Серов, начальник контрразведки СМЕРШ, отвечал в Германии и за судьбу трофейного имущества. Серов был человеком Хрущева, а не Берии, так как с 1938 года и до начала войны служил начальником НКВД Украины. В 1954 году Никита назначил Ивана председателем вновь созданного КГБ. В 1958 году обнаружилось, что исчезнувшая среди трофейного имущества корона бельгийской королевы была присвоена в 1945 году Серовым вместе с многими другими ценностями. После этого его всего-навсего перевели с должности председателя КГБ на должность начальника Главного разведывательного управления Генштаба!