– Слышь, Прохфессор, ты давай чисто конкретную предъяву мне кидай, раз меня заказал!
– заревел пахан.

– Ты меня на крючке держал, дыхнуть не давал, раскороновать помог, в стойло поставил, с помощью ручных ментов закрыть хотел, так что я с больничной койки вынужден был с твоей зоны откинуться...

– Не фиг было с Черномырдиным к моему трону грабки тянуть! И если б я захотел, то тебя даже б на четыре кости поставил... А я тебя только поставил на лыжи (заставил перевестись) из хаты! А откинуться я тебе позволил не куда-либо, а в Париж! И «рыжье» твое не тронул, а ведь мог бы и отобрать! Ты за мою доброту еще передо мной в обязаловке!

– Так я ж ничего чисто конкретного против тебя и сделать-то не успел!

– Я с тобой, как с честнягой, а ты фуфлометом оказался! Я сук за километр чую! Ты почему, когда обо мне базарил, метлу не привязывал (язык не придерживал)? Кто чернуху гонит, тому язык обрезают! Я бы, может, всегда за тебя мазу тянул, но такие слова за пьяный рупь бросать нельзя. Так что в рот тебе ногу! Че я — волчара позорный, дьявол зачуханный, что ты не врубился, с кем финтами шпилишь?!

Все окружение пахана — положенцы, смотрящие, шестерки и торпеды — начали, совсем как в былые времена, воздавать укоризну чепушиле:

– Облажался, Прохфессор!

– Косишь, падла!

– Глянь, как трясется! С понтом, на кумаре...

– Харэ с ним базарить!

– Надо с него спросить как с гада!

– Пусть идет в шерсть (между мужиками и опущенными)!

– Какого клевого главшпана вломить (предать) пытался!

– За такой косяк на жало сажают!

– Ждем тебя на правилку!

– Очко на английский флаг порвем!

Какая странная любовь и у российских правоохранителей, и у урок к государственной символике Великобритании, в очередной раз удивился Ницше.

– Давай, пока люди тебя на правеж не поставили, кидай предъяву!
– приказал ЕБН.
– Считай, что у нас сейчас концевой разбор (высший тюремный суд)!

– «Я как профессор права...» - начал со своей привычной фразы Собчак, однако его тут же прервали:

– Хавало прикрой!

– Привяжи метлу!

– Мазево живешь, дядя!

– Гасить тебя надо!

Как похоже на дебаты в Госдуме!
– подумал экс-гарант.

– Чего вы мне рот затыкаете?!
– окрысился экс-мэр.

– Не коси, тут твои мастырки не канают (симуляция не проходит)! Ты ершом выставляешься (присвоил не принадлежащие ему регалии)! Ты такой же урка, как все!

– Харэ, буду по-российски базар вести. Трехпалый — непуть (плохой человек)! И главшпан бестолковый! Вы тут все время про людей рамсы ведете, а у россиян от постоянного держания в карманах кукишей уже пальцы свело! Ты, Борис, приучил народ к тому, что верхним мастям нижние касты верить не должны. Сказал, что дефолта не будет — а он через три дня грянул! Не по понятиям это! Слово вора тверже железа!

– Гля, как он лихо подельника грузит (дает показания против)!
– загоготал Дьявол.

– Мою ветвь власти постоянно раздалбывали.. долбо...дятлы вроде тебя!
– огрызнулся ЕБН.
– А ты смотри, не загрузись, как Боинг (не бери на себя слишком много)! И ваще, падлой буду, не секу, что ты на меня наехал, в натуре?! «Паровозом» за все наши общие делюги хочешь сделать?!

– За державную зону мне обидно — вот я прилюдно и объявляю тебя негодяем. Я тебе спрос учиню! Наша зона нуждается в уходе — твоем уходе! Знаешь, что при твоей жизни низшие касты хотели бы сказать тебе в лицо, да боялись? «После Вас — хоть потоп!» И немудрено: ты превратил перестройку в катастройку; из-за твоих «загогулин» всю страну постоянно трясло, словно малярийного больного, бросало то в жар, то в холод. Все производство России в гражданской сфере благодаря твоему «умелому» руководству вкоре должно было ограничиться производством мочи и кала, так что торговать стало бы нечем.

– Дрэк! Как показал опыт и Брежнева, и Горбачева, и мой, у нас продается все! Даже такая гадость, какую ни в одной другой стране ни за что не купят!

– Не вижу, чтобы ты переживал из-за этого!

– А чего я должен садиться на колпак (сходить с ума) из-за обиженки?! На хрену я их видал! Да не так уж они и страдали, как ты тут трепешься! Я ж свои обещания выполнял!

– Брешешь! Ты в интервью заявил, что твоя главная цель - «укрепление экономики и постепенное улучшение жизни людей. Если этого не случится — лягу на рельсы».

Но время шло, а улучшения — как не было, так и нет. Даже напротив: уровень жизни катастрофически падал. Но президент уговаривал подождать еще чуть-чуть, обещал! Вот-вот. Еще немного.

Декабрь 1991 года: «Нам будет трудно, но этот период не будет длинным. Речь идет о 6-8 месяцах».

Апрель 1992 года: «Возможно, какое-то начало стабилизации может быть к концу года, а в дальнейшем, в 1993 году — улучшение жизни людей. В этом я убежден».

Октябрь 1992 года: «В прогнозах могут быть ошибки. Но это ошибки не на годы — на месяцы».