– А ты в каких?

Береза затрепетал, словно его деревянный аналог под порывом ветра:

– Так я — по нужде! Большой нужде...

– А может, малой?
– душа ЕБН начала веселиться — от себя, если так можно сказать.

– Нет, по большой! Большой! У меня Самбист все мог отнять. Отобрать. Как у Ходора! У Ходора.

– Так ведь и у Гуся мог, он из-за этого на историческую родину и навострил лыжи.

– Ах, Гусь, Гусь... это э-э-э... мафия. «Его надо немедленно мочить, немедленно мочить». Как и Абрамовича. Абрамовича.

– Может, прежде чем их слить (убить), предупредить?.. Пригласим на правилку, разборку между вами устроим...

– «Зачем предупредить. Зачем предупредить. Они вместе. Они вместе. Они повязаны». Зачем разборку. Зачем разборку. «Немедленно мочить».

– Борис Абрамович, хорошь базарить. Давай про свои делюги изложи — может, хорошую тему найдем, как нам денежное море с земли в преисподнюю направить. Давай наколку (подскажи идею кражи)!

– Да у меня каждая строка в анкете - делюга!

– Полностью согласен!
– подтвердил едок полония.
– Хотя в России он поначалу — с детства!
– отлично маскировался! К примеру, у него отец — еврей и мать — еврейка, но в советском паспорте по желанию самого Бориса Абрамовича в графе «национальность» было написано «русский».

Вот неполный список его преступлений.

Одним из флагманов русской экономики прежде был волжский автозавод, выпускавший главный отечественный автомобиль «Жигули». Спрос был настолько громадным, что в 1992-м очередь желающих приобрести машины растягивалась на десять лет. Казалось, уж это-то предприятие будет процветать. Однако уже в 1990-м торговля автомобилями перешла в руки Березовского. И к 1997 году завод стал крупнейшим в России налоговым должником, а Борис Абрамович — одним из самых богатых людей страны. И далее пошло-поехало!

С 1992 года — председатель совета директоров Объединенного банка. Наколол всех вкладчиков!

В 1994-1997 годах возглавлял «автомобильный Всероссийский Альянс» (AVVA), созданный для сбора средств на строительство завода по выпуску дешевых «народных автомобилей». В результате размещения своих акций AVVA выручила около 20 млн. долларов США. Предприятие так и не было построено, денежки вкладчиков уплыли налево...

В январе 1995 года участвовал в создании Общественного российского телевидения и вошел в совет директоров ОРТ, стал акционером Московской независимой вещательной корпорации (ТВ-6).

– Благодаря телику я сделался одним из семи насосов, которые Трехпалому помогли корону вора в законе сохранить на второй срок!

– Фуфло не гонит!
– подтвердил Литвиненко.
– Осенью 1996 года, почти сразу после выборов, Березовский как-то признался в интервью, что ему и нескольким его приятелям принадлежат две трети России. Газеты быстро придумали этой группе красивую кликуху: «семибанкирщина» (звучало похоже на «семибоярщину» - так называлась придворная клика, правившая Россией в Смутное время).

– Потом я этих поделов, спасибо Трехпалому, кинул. Трое из нашей семерки поучаствовали в залоговых аукционах и отныне жили в шоколаде (Ходорковский, Потанин и я). Четверых других туда не пустили (Фридмана и Авена из «Альфы», Гусинского из «Моста», а также Смоленского из «Столичного банка). Двое последних плохо кончили: Гусь эмигрировал, Смоленский свой банк обанкротил!

– С 1996 года Березе — член совета директоров «Сибирской нефтяной компании» («Сибнефть»), - продолжил Литвиненко.
– С его нелегкой руки эта фирма стала менять владельцев, как шлюха — клиентов! Затем занялся политикой. В 1996-1997 годах — заместитель секретаря Совета безопасности РФ; 1998-1999 годах — Исполнительный секретарь СНГ; 1999-2000 годах — депутат Государственной думы России от Карачаево-Черкесии (от мандата, правда, отказался по собственной инициативе).

Философ превратился в журналиста:

– Зачем Вы решили стать депутатом? У Вас же был ручной президент?

– «Цель очевидна. Отвечу вульгарно. Я считаю, что в условиях рыночной экономики доминирующую роль в управлении страной играет капитал. Не в смысле денег и слитков золота, а капитал — как концентрированный потенциал нации. Капитал распределен по мощным финансово-промышленным группам, и их не так много в каждой стране. На Западе многие компании превратились в публичные, когда владельцами становятся миллионы, но у нас это произойдет еще не скоро. Капитал — это и интеллект, и деньги, и издания, и земля. Когда мы начали создавать рыночную экономику и у нас появились собственники того, что создали, или того, что купили, или...»

– Того, что украли.

– «И это происходило. Первоначальное накопление капитала — всегда очень сложный и противоречивый процесс, и справедливого перераспределения собственности не бывает. Помните, еще Форд сказал, что ему трудно объяснить происхождение только первых двух миллионов. Важно только одно — происходит при этом социальный взрыв или нет. В России его не было. Значит — результат положительный. Так вот, став собственником, мы стали одновременно управляющими своих компаний. Мы никому не могли это передоверить. Во-первых, законодательная база, защищающая собственность, была слабой. Во-вторых, никто не был готов иметь над собой хозяина. Не назначенного государством, а самостоятельно ставшего хозяином. Компанию могли просто разграбить, или неэффективно ею управлять, что в любом случае привело бы к ее гибели. А вот что касается государства, то мы почему-то думаем, что управление им можно передоверить другим».