Шрифт:
Юра достал свой «Космос», протянул пачку Игнатенко. Игнатович вынул сигарету, сунул в рот. Юра щелкнул зажигалкой, взял и себе сигарету, прикурил, затянулся.
– Ты сам себя поставил в положение… Ты это понимаешь, что ты сделал? Что раз ты сознался, то все, расследовать больше нечего… И настоящего убийцу, может, не найдут теперь вообще…
– А прауда, что у этих… ну, у дактароу… ёсть таблетки и уколы, и от их делаешься дурным? Да?
– У них тут все есть, но ты не волнуйся. Никто тебе колоть ничего не будет. Ни уколов, ни таблеток. С тобой поговорят, тебя осмотрят – и назад, в КПЗ…
Дверь кабинета открылась, выглядывает доктор – толстый, невысокий, в очках в пластмассовой оправе, с большими стеклами.
– На экспертизу? Заходите.
25 апреля, пятница
Солнце светило почти по-летнему, на синем небе не было ни одного облака. За железной дорогой зеленели на поле озимые, за ними виднелись дома пригородной деревни, силосные башни, машинный двор. Три пацана на велосипедах ехали через переезд.
Из ментовского «уазика» вышли Юра, Игнатович и мент-сержант, из белого «Москвича» – Сергей, понятые – мужчина и женщина лет по сорок – и лейтенант с видеокамерой «Sony».
– Ты хоть умеешь ей пользоваться, а? – спросил у него Сергей.
– Конечно. Уже снимали один следственный эксперимент…
– И получилось?
– Ну а что могло не получиться? Японская техника все-таки, это тебе не что-нибудь…
Все направились к лесополосе.
– Ну, давай, рассказывай и все показывай, – сказал Сергей Игнатовичу, – и смотри при этом прямо в камеру! – Он повернулся к лейтенанту. – Что, готов?
– Я всегда готов… Почти, как пионер…
– А нам что, как… где нам стоять? – спросила понятая.
– Где хотите, там и стойте, роли не играет, – ответил Сергей.
– У общем, это… Здесь я паставиу машину… – Игнатович показал пальцем в землю.
– Поставил, хорошо. И дальше что? – спросил Сергей.
– Ну, это… у общем, я схадиу по малому…
– Понятно. И потом?
– Залез назад у кабину, накрутиу спидометр…
– А потом?
– Ну… это… вылез с кабины…
– Вылез почему? Увидел девушку?
Игнатович кивнул.
– Откуда она шла, с какой стороны?
– С той. – Игнатович махнул рукой в сторону переезда.
– Она тебя видела?
Он пожал плечами.
– Когда она тебя увидела, в какой момент?
– Не знаю…
– Ты ей что-нибудь говорил?
Игнатович покачал головой.
– Ладно, рассказывай, что дальше. Она идет оттуда, ты – навстречу ей, да?
– Да…
– Потом?
– Потом… я павалиу ее… сам лег…
– Где это было?
– Там…
– Где – там? Пошли, покажешь…
Игнатович сделал несколько шагов по тропинке в сторону переезда. Сержант шел рядом с ним, следом – Сергей и лейтенант с видеокамерой, остальные – сзади.
– Вроде тут. – Игнатович остановился у куска утоптанной травы.
– Значит, повалил, накинулся… Она кричала?
– Да.
– Ты зажимал ей рот?
– Да, зажымау рукой.
– Дальше, что ты делал, все подробно…
– Ну… короче… это… Изнасилавау…
– Может, ты сначала снял с нее одежду? Ты ж не одетую ее насиловал?
– Да, я задрау юбку…
– Юбку или платье?
– Я не помню…
– Ладно, ерунда, одно и то же… Дальше.
– Ну… колготки там, трусы…
– Она кричала, вырывалась все это время?
– Да, крычала, вырывалась…
– И потом?
– Потом я задушыу ее косынкой…
– Зачем?
– Чтобы не залажыла…
– И потом?
– Пошел назад, к машине, сеу, паехау на завод, у гараж паставиу…
– Все, кассета кончилась, – сказал лейтенант.
– Как – кончилась? На сколько у тебя она минут? – спросил Юра. – Мы ж совсем недавно начали…
– А там еще и прошлый следственный эксперимент… Мне ж выдали только одну кассету, а тот эксперимент еще нельзя затирать…
26 апреля, суббота
Юра, Андрей и Саша сидели на покрывале, расстеленном на лугу. За деревьями виднелось озеро. Каждый держал по бутылке «Жигулевского», еще несколько бутылок торчало из спортивной сумки. На свежей зеленой траве валялось несколько пустых. На газете лежали очищенные сушеные рыбины и кучка содранной с них чешуи.
Саша огляделся по сторонам.
– Что такое? – спросил Андрей.
– Так, вдруг менты… В том году, сразу после «указа», гоняли, не разрешали здесь пить, даже пиво…