Шрифт:
– Слушайте анекдот, – сказал Низовцов. – Короче, приходит мужик на вокзале в кассу. «Мне один билет до Горбачевска». Кассирша смотрит на него, как на придурка. «Нет такого города». «Что, нет? Ну, тогда мне, наверно, в предварительную кассу».
* * *
Юра и Сергей вышли из прокуратуры. Сергей шел, шатаясь, фальшиво пел:
Там где-то старая мельница Крутится-вертится, Бьется о камни вода-а-а. Старая мельница, все перемелется, Только любовь никогда-а-а-а.Навстречу шли два мента, сержант и старший сержант.
– Э, че ты тут распелся? – сказал сержант. – Пьяный? Ну-ка пошли с нами.
Сержант схватил Сергея за руку, Сергей вырвался.
– Ты что, бля, вообще? Ты знаешь, кто я? Я, сука, старший следователь следственного отдела Октябрьской прокуратуры! – Он кивнул на здание прокуратуры. – Ты, бля, извиняться будешь передо мной…
– Мне до жопы, кто ты. – Сержант опять схватил его за руку. – В нетрезвом состоянии в общественном месте… А за угрозы сотруднику при исполнении…
Юра вынул «корку», показал милиционерам.
– Мы правда следователи прокуратуры. Да, перебрал немного человек… Но он же никому не угрожал. Я отвезу его домой…
– Ладно… – Старший сержант взял в руки удостоверение, отдал обратно Юре. – Отпусти его. Но чтоб сразу домой и никаких беспорядков!
Милиционеры ушли.
– Менты поганые… – прошипел Сергей. – Я их завафлю…
Юра взял Сергея под руку, повел к остановке автобуса. В центре площади стояла скульптура: мужчина и женщина, держащие в руках модель спутника. На сером сталинском здании моргала светящаяся надпись:
«Уважаемые пешеходы! Соблюдайте правила дорожного движения!»
Навстречу шла компания парней и девушек. Один парень нес магнитофон. Из него пел Тото Кутуньо:
– Лоша те ми кантаре…
Сергей злобно зыркнул на компанию, остановился, Юра взял его за плечи, повел дальше. Они перешли улицу.
– Сам домой доедешь? Или довести до общаги?
– Доеду. Не маленький…
Подъехал «Икарус», открылись двери. Сергей зашел, повернулся, помахал Юре.
– В понедельник этот хер признается. Я тебе отвечаю…
Двери закрылись. Автобус тронулся. Сергей схватился за поручень.
19 апреля, суббота
– Ты только Сэму не говори, где я работаю, – сказал Юра. Он и Саша подошли к подъезду сталинского дома. Саша открыл дверь, парни зашли в подъезд.
– Не смеши. У него кагебешники шмотье покупают, а менты вообще через него конфискованный товар продают…
– Что, он и шмотками занимается?
Они начали подниматься по широкой лестнице.
– Всем, на чем только можно заработать. У него связи везде: здесь – на базах и в ОРСах, в Москве, в Прибалтике. Есть и моряки знакомые – которые в загранку ходят… Все, пришли.
Саша остановился у квартиры сорок восемь. Под звонком висела небольшая табличка «И.А. Сергеев».
– Это – дед его, – сказал Саша. – Он был военным хирургом. Умер давно, оставил квартиру… Неплохо, да? Самый центр, напротив ГУМа… – Он позвонил. Через некоторое время за дверью послышались шаги.
– Кто там?
– Саша Певзнер.
Дверь открылась. В большой полутемной прихожей стоял невысокого роста парень лет двадцати пяти, с редеющими волосами, в красном халате и шлепанцах.
– А, это вы? Проходите…
– Что, разбудили тебя?
– Нет, я встал уже… Можно не разуваться…
– Это – Юра, а это – Антон.
Они пожали друг другу руки.
– Ну, проходите…
Окна комнаты выходили во двор. Мужик с бородой и усами выгуливал овчарку. На качелях качалась девочка лет десяти.
– В общем, вот… – Антон вынул из тумбочки и положил на диван стопку пластинок.
Юра начал рассматривать их, одну за одной.
– Из шмоток ничего не будешь брать? – спросил Антон у Саши.
– Не-а, сейчас как-то не до этого.
– Ну, смотри, если что надо… Туфли неплохие есть венгерские.
– Сколько?
– Для тебя – полтинник.
– Не, говорю – пока не до этого…
– Что, в Израиль готовишься? – Антон сел в кресло в углу, скрестил волосатые ноги.
– С чего ты взял?