Шрифт:
– Да так, это я о своем, о девичьем, Родя. Пропустим еще по стаканчику? Наливай, что ли!
И посмотрел с так и не сходившей с губ улыбкой, как Артемов наполнил стаканчик кедровкой на два пальца – ровно сорок грамм, а больше и не нужно. Александр выдохнул воздух и лихо опрокинул емкость. Схватил сухарик, вдохнул хлебный запах – сразу полегчало. Жар моментально охватил пищевод, стало тепло и необыкновенно уютно.
И пусть барак выдувало ветром, пусть глаза щипал дым от едкого навоза – но на душе стало благостно. Они выжили в этом ледяном безумии, а это главное!
– В общем, так, Родя! – После того как опрокинул чарку, Пасюк собрался: нужно было согласовать дальнейшие действия на день. – Ты, думаешь, зачем мы сюда приехали?
– Нет, Саныч, эту поездку я на всю жизнь запомню…
– Да я не про то, Родя, не кашляй, – он нетерпеливо перебил Артемова, – завтра коммуняки память своего Каландаришвили чествуют, его как раз 6 марта 22-го года как бешеную собаку шлепнули, вон, в Кырене и бюст стоит…
– Ага, – Родион кивнул, – видал, видал! Улица есть еще в центре Иркутска!
– Еще бы! – Пасюк зло сплюнул под ноги. – Именами этой коммунарской сволоты много улиц названо, вон, один наш район, чего стоит! Каждый раз, когда проезжаю мимо дюралевой морды Янкеля, присобаченной к стеле на въезде в Свердловский район, аж мутит! Союза нет давно, а названия до сих пор остались!
– Ну, ты загнул! – Родион присвистнул. – Это ж сколько денег и времени нужно, чтобы все переименовать назад! Да и зачем? Люди уже привыкли: Первая Советская, Вторая Советская улицы, Карла Маркса, там или еще какая… Не надо это людям, я так думаю! Нужно понимать, что красные не такие уж и плохие люди, террор был с обеих сторон! Нужно примириться, простить друг друга! А вся эта возня с переделом прошлого ни к чему, жить нужно будущим…
– Слышь, ты, казачок засланный, – Пасюк недобро прищурился, – а ты, часом, не ошибся, когда в Управу станичную пришел? Тебе с такими рассуждениями нужно было в либерасты с дерьмократами подаваться, а не в казаки верстаться! Казакам лампасы и погоны живьем резали, казачат с бабами живьем в сараях жгли, под лед пускали, тот же Каландаришвили, тварь! Не будет им от казаков ни прощения, ни примирения с ними! Белые тоже хороши, но Директиву о расказачивании с поголовным истреблением от мала до велика Свердлов подписал первым! Строить твое светлое будущее на том, что мы сейчас имеем, все равно что фундамент под небоскреб на болоте ставить – утопнет все в жиже и булькнуть не успеет! А-а… – Он устало махнул рукой и опустил голову.
Родион Артемов
– Ну, Саныч, ты чего? – Родион потряс его за плечо. – Обиделся, что ли?
– Чего я, девка красная, чтобы наутро обижаться? – Пасюк дернул плечом, отстраняясь. – Обидно! Двадцать лет вон с гаком возрождаем казачество, а все как лягушки бултыхаемся в чане… Если бы со сливками! С дерьмом!
– Тебе ли на казачество жаловаться! – Родион удивленно поднял брови. – Вон, уже подъесаул, атаман станичный…
– Ага, – Пасюк скривился, словно лимон съел, – атаман казачий, хрен собачий… Сколько казаков-то в станице моей? Сам сосчитаешь али пособить?
– Ну, – Артемов замялся, – ты, я и…
– То-то! Двое нас, ты да я да мы с тобой! И все казачество сегодня такое, как твои сапоги кирзовые: издали вроде блестят, начищенные, а фуфло фуфлом – и ногу натрут, стоит версту отмахать пёхом, и замерзнешь, потому как рыбий мех внутри!
– И то верно! – Родион зябко повел плечами, вспоминая, как прыгал вчера на морозе, звеня коленками. – А чего ж ты тогда казакуешь, раз все так хреново?
– А то! Не твоего ума дело! – Пасюк засопел, выражая, таким образом, Родион уже знал по опыту общения с ним, свое недовольство. – Ты чего, дурында, вчера так ничего и не понял, зачем мы сюда приехали?
– Не так чтобы уж… – Родион шмыгнул носом и почесал пятерней затылок, как нерадивый студент на экзамене перед въедливым профессором. – Вроде как казаки поехали на выборы местных агитировать… За этого, как его, забыл… Наша делегация…
– Твоя делегация еще по дороге нажралась, ни тяти, ни мамы! Посидели в зале для вида, денежки отработали натурой, вот и вся агитация! Я тебя зачем с собой вчера вечером на Аршан потащил?
– Так за водкой… – протянул неуверенно Родион. – Там туристы, там и водяра поприличней…
– Я о другом тебе говорю! – Пасюк хитро прищурился. – Завтра… То есть сегодня уже, местные коммуняки митинг проводить будут в память Каландаришвили. Вот тункинские станичники и решили им здорово подкузьмить, дерьма в их бочку меда, так сказать, подложить…
– Так нас всего двое, Саныч…
– А более и не нужно, Родя! Здесь местный атаман свою скрипку играть будет, а мы так, на подпевке поприсутствуем, подсобим, если чего надобно будет…