Шрифт:
Эти отличаются от служивых с непроницаемыми лицами, которых вечно перевозят с одной пристоличной базы на другую. Их отличает не форма, а скорее манера поведения: это спецназовцы, в полном вооружении, готовые к бою. Они удивительно бесцеремонны. Курят сигареты и оборачивают футболками шею, защищаясь от солнца. Сержант читает сегодняшнюю газету. В заголовке таблоида риторический вопрос: «Первая генеральная корпорация: герои или злодеи?» На фотографии снизу — оружейный завод на реке Пасиг, снятый с противоположного берега. Из огромных труб в воду сбрасывается липкая серая жижа, в луче света отливающая всеми цветами радуги.
Один из солдат, заметив, что я за ними наблюдаю, пихает локтем сидящих рядом товарищей. И вот они уже уставились на меня. Сержант опускает газету и тоже смотрит. Я перевожу взгляд на плейбойского зайчика, вышитого на подголовнике водительского сиденья. Парни смеются.
Эрнинг Исип, со свеженьким дипломом компьютерного колледжа AMА на руках, едет к своему кузену Бобби в Дейли-Сити, Калифорния. Эрнинг знает, что до Силиконовой долины оттуда можно добраться на автобусе. Бобби работает медбратом в больнице и ходит на работу каждый день. Уходя, он оставляет Эрнингу коробку кукурузных хлопьев и включенный телевизор, чтоб тот не умер с голоду и практиковался в английском. Так проходит неделя, и тут Эрнинг говорит кузену: «Пинсан, сауанг сауа на’ко курукузные клопя» («Брат, мне надоели кукурузные хлопья»). Тогда Бобби показал ему местную забегаловку и научил говорить официантке: «Мне яблочный пирог и кофе». Эрнинг старается как может повторить: «Яплотны пирок и коф». Все утро он тренируется: «Яплотны пирок и коф. Яплотны пирок и коф».
В обед Эрнинг бесстрашно отправляется в забегаловку. К его столику подходит официантка и спрашивает: «Чё будешь?» В жутком испуге, чуть не позабыв все слова, Эрнинг, запинаясь, бормочет: «Яплотны пирок и коф». Официантка уходит, он переводит дыхание. Минуту-другую спустя она приносит ему кусок яблочного пирога и чашку кофе. Эрнинг буквально опьянен успехом.
Неделю он ходит в забегаловку, выслушивает от официантки «Чё будешь?», ест свой пирог, запивает кофе и уже чувствует себя настоящим космополитом. Но вот однажды, когда Бобби собирается на работу, Эрнинг говорит: «Пинсан, сауанг сауа на’ко яплотны пирок и коф» («Брат, мне надоел яблочный пирог с кофе)». Тогда Бобби учит его заказывать: «Чизбургер с кровью и большую колу без льда». Важно, говорит он, чтобы кола была без льда, потому что так ее больше. Весь день Эрнинг тренируется произносить новую фразу перед зеркалом. «Шизборге с ровю и полшую колу пез да. Шизборге с ровю и полшую колу пез да». Приходит время обеда, и он отправляется в забегаловку, бурча про себя эту фразу как мантру.
Эрнинг, затаив дыхание, смотрит, как к его столику подходит официантка.
— Привет, дорогуша, — против обыкновения, говорит она, — что будешь заказывать?
От неожиданности Ирнинг выпаливает:
— Яплотны пирок и коф! Яплотны пирок и коф!
Рядом с шахматной доской в кабинете Криспина стоял большой металлический ящик для документов. Открывая его, я долго возился и чуть не порезался. Внутри обнаружилось: фотоальбом, несколько фотоаппаратов, папки с негативами и отпечатками, коробки с черно-белыми и пересвеченными цветными фотографиями (художественные ню, сценки из ночных клубов и с рынков, традиционные для Висайских островов поместья из камня и дерева, старые друзья, дискутирующие за стаканом в дымных барах, серия суровых черно-белых изображений ежегодных самобичеваний и распятий в Пампанге).
Сограждане! Нам необходимо всесторонне рассмотреть следующий вопрос: обоснованны ли притязания президента на продление срока его полномочий? Ведь от комфорта и спокойствия, на которые он может рассчитывать после отставки, он отказывается ради блага страны. В 1998 году, когда Верховный суд поддержал его заявку на внеочередной срок (признав состоятельным тот аргумент, что переход с должности вице-президента на президентский пост был ему навязан, — мы помним, что он воспринял эту новость «без восторга, но с готовностью»), протестные выступления были оставлены без внимания. Затем последовали годы стабильности. Сегодняшняя ситуация отличается немногим. Оппозиция снова оборачивается в знамена демократии. Залпы нескончаемых обвинений обрушиваются на любого президента (люди гибнут, госпрограммы проваливаются, жулики воруют, пока не оказываются за решеткой); а уличное волеизъявление подрывает саму структуру нашей конституционной республики. Ее девиз гласит: лошадей на переправе не меняют! Твердо держаться выбранного курса — зачастую самое смелое решение, пусть даже не идеальное. Но ведь при демократии идеальных решений не бывает.
Передовица в The Philippine Sun, 2 декабря 2002 г.Дед Сальвадора был сыном капитана Кристобаля Сальвадора де Веракрус, испанского гарнизонного офицера, эмигрировавшего на Филиппины из местечка Альбукерке в провинции Бадахос, что в Эстремадуре — регионе, откуда произошли многие великие испанские завоеватели, среди которых Эрнан Кортес, Франсиско Писарро, Педро де Альварадо и Педро де Вальдивия (отцом самого капитана был знаменитый эстремадурский матадор Эль Нарцисо Сплендидо, насмерть сраженный быком на арене Ронда в 1846 году). После мучительной схватки с пневмонией, которой он переболел по пути на Филиппинские острова в 1860-м, двадцатипятилетний капитан стал испытывать панический страх перед длительными морскими путешествиями и на родину больше не возвращался.
Проведя некоторое время в форте Сантьяго в стенах города Манилы, капитан приступил к обязанностям на острове Негрос, получив пост, который был бы предпочтительнее для солдата с аграрными корнями. В 1865 году он был уволен в запас после травмы паха, случившейся во время неудачной поездки верхом, и женился на местной красавице-метиске по имени Северина Морено, она же Стиви, чья мать-американка переселилась на Бисайские острова из Бруклина, Массачусетс, в конце 1850-х, выйдя замуж за родившегося в Каталонии и объехавшего весь свет крупного висайского судовладельца Патрисио Морено-и-Монсо.
Капитан с молодой женой безбедно зажили как мелкопоместные испанские дворяне. В 1868 году у них родился сын, которого они назвали в честь своих отцов соответственно Кристобаль Нарцисо Патрисио. Дома его звали просто Кристо. В последующие годы у них появилась еще и дочь — Пас Исабель. Экономный капитан вложил свои сбережения и офицерскую пенсию в текстильную фабрику и скотоводческую ферму; и то и другое приносило скромный доход. В начале 1870-х, когда импортные ткани из Манчестера наводнили рынок, погубив бурно развивающуюся текстильную промышленность провинции Илоило, капитан не пожелал следовать конъюнктуре и отказался от своих ткацких станков только в 1874 году, когда предпринимать что-либо было уже поздно. После этого он всецело посвятил себя семейным владениям, расположенным вдоль пролива Гимарас, где разводил племенных волов наивысшего качества.