Вроде подходит.

Расплачиваюсь и иду в кафе. Вооруженный пивом и книжкой, я с большей уверенностью открываю дверь, заказываю у стойки кофе и сажусь за столик в углу. Просто, не правда ли? Никто не обращает на меня внимания. Не отрывая глаз от двери, я отхлебываю кофе, и каждый глоток уносит с собой минуту. Глоток, минута, глоток. Достаю сигарету. Затяжка, минута, затяжка. Девушки все нет, но я не впадаю в панику. Продолжаю играть в спокойствие. Не очень-то я люблю такую музыку. Послушаешь ее и становишься чертовски спокойным. Рок — рев и грохот — хватает тебя за нутро и опьяняет. Как сумасшествие, как жизнь.

Я издеваюсь над самим собой. Читай, парень, книгу. Вот так-то.

«— Давай уйдем.

— Мы не можем.

— Почему?

— Мы ждем Годо».

Крутится дверь-вертушка, и наконец-то появляется она — девушка из солнечного дня. На ней туго обтягивающие брюки, которые, когда она идет, морщатся на коленях, и длинный свободный свитер. Сейчас она кажется маленькой и хрупкой. А я вдруг ощущаю пустоту. Желание видеть ее удовлетворено, и мне хочется исчезнуть.

Сижу с безразличным видом и жду, когда она меня заметит. Уголком глаза я вижу, как она делает круг на месте. Наверное, она всех тут знает и, когда проходит мимо, то и дело говорит: «Привет». Как это не похоже на меня: я никого не могу окликнуть вот так просто, да и двигаться так же свободно, как она, я не сумею. Но вот «приветы» ее кончились, и она приближается к моему углу, ведя за собой на буксире четырех приятелей. С тем же дружелюбно-безразличным видом, как и раньше, она говорит:

— Привет. Я знала, что ты придешь.

— Почему бы нет?

Она поворачивается к остальным:

— Это тот парень, о котором я вам говорила. С пляжа.

Я глубоко затягиваюсь сигаретой. Нервы все-таки, но глаз от них не отвожу. Они выглядят чудаковатыми, но, может, я ошибаюсь. Наверное, они все здесь такие. Во всяком случае, я таких не встречал. Жестом предлагаю им сесть за столик, но держусь настороже. Они садятся, и тут я слышу имя девушки — ее зовут Джун. Пока заказывают кофе, она болтает со мной. Старается, чтоб я поскорее освоился, но от этого я вовсе стушевываюсь и чувствую себя прескверно. Что она им рассказала? Что я — цветной и бывший заключенный? Поэтому я им интересен? Тоже любопытство?

— Фрэнк и Билл занимаются этнографией, — словно прочитав мои мысли, говорит Джун. Я подумала, что ты мог бы подкинуть им свежих мыслей.

— Почему я?

— Да потому, что у тебя, кажется, есть идеи и ты не боишься их высказывать.

Фрэнк — худой, серьезный на вид парень с опрятной темной бородой. У Билла круглое нежное лицо и высокомерная улыбка. Они смотрят на меня, я — на них.

— Ну так что? — спрашиваю я. — Что вы хотите узнать?

— Например, нас интересует ваше мнение о Южном эксперименте? Как вы думаете, это хорошая идея? Сможет ли это стать ступенькой от лагеря ко всеобщей коммуне?

Я слушаю их нелепые вопросы и свои соответствующие их представлениям ответы… Да, я несколько раз был там. Должно получиться. Некоторые действительно хотят выбиться в люди. Пьянство, конечно, проблема…

Одна половина моего мозга обдумывает ответы, а другая издевается над лживыми словами…

Проблема, конечно. Например, найти нужных людей. Никому нельзя доверять. Полицейская сволочь тоже может заманить в ловушку. Нужно найти симпатичного белого парня, который покупал бы выпивку и перепродавал ее вам за двойную цену. А если нет, тогда самогон, этиловый спирт — все сойдет. Не так хороши на вкус, зато действуют быстрее и стоят дешевле.

Я вспоминаю, как был там в последний раз. Нашел пустую хижину с выбитыми окнами и устроился там с бутылкой дешевого сладкого вина. Пришли еще мужчины с бутылками, потом, как мухи, налетели женщины. Огромная аборигенка пристала ко мне:

— Дай мне выпить, желтокожий. Налей немного, и я тебя приласкаю… Ну… Господи, как хорошо. Еще один глоток… Ну…

Визгливый смех, звон разбиваемых бутылок, сердитый спор, пьяное совокупление… Теплые коричневые груди с тяжелыми сосками поднимались и падали в пьяном сне… Потрясенный, я выбрался из дома, меня вырвало, и я поплелся к крану с водой…

Этот Билл со своей все-в-порядке-на-земле улыбкой продолжает разглагольствовать.

— Вне всяких сомнений, — говорит он, — что стоит предоставить им обычные нормальные условия жизни, и они будут вести себя как обычные нормальные граждане.

— Да, — соглашаюсь я, как будто это на самом деле просто. Я даже не знаю, как ведут себя его «обычные нормальные граждане» и вообще есть ли такие на свете.

Худенькая, похожая на «синий чулок» девушка в больших очках и с короткими прямыми волосами подвигает ближе стул и серьезно слушает.