В 1827 г. А. С. Меншиков, правнук знаменитого сподвижника Петра I, возглавил Главный морской штаб. В это время там преобладали лица преклонного возраста, старики, получившие должности в память прежних заслуг. Поэтому в штабе была высокая смертность. При встрече с Меншиковым Николай I спросил его, в чем тут дело, назвав фамилии нескольких лиц, умерших в последнее время. «Они уже давно умерли, ваше величество,— вздохнул Меншиков,— а в это время их только хоронили».

В Главном морском штабе у Меншикова числился генерал, дослужившийся до этого звания, не имея никакого ордена. Когда в один из годовых праздников помощники Меншикова обратили его внимание на этого генерала, чтобы дать тому орден, Александр Сергеевич ответил: «Поберегите эту редкость».

Был правнуком сподвижника Петра I А. Д. Меншикова. Образование получил за границей. С 1816 г. — в свите его императорского величества, с 1827 г.— начальник Главного морского штаба, первый помощник Николая I в морских делах. В 1853—1855 гг.— главнокомандующий в Крымской войне, пытался организовать защиту Крыма и Севастополя, за неудачные действия отстранен от командования.

Адмирал Меншиков и военный губернатор Москвы А. Закревский находились в неприязненных отношениях. Когда Закревский получил ленту ордена Андрея Первозванного, не имея ни ордена Александра Невского, ни Аннинской звезды, Меншиков иронизировал: «Что удивляться, как акробатка Лежар скачет через ленту, когда Закревский перескочил сразу через две».

В 1850 г. царь вместе с Меншиковым был в Москве. Рассуждая о храмах и других древностях Москвы, Николай I заметил, что русские справедливо называют ее святою. «Москва действительно святая,— согласился Меншиков, — а с тех пор как ею управляет граф Закревский, она и великомученица».

Бравируя своим остроумием, адмирал Меншиков постоянно подшучивал над членами правительства и другими сановниками.

Когда под руководством министра путей сообщения Клейнмихеля в одно и то же время было начато строительство Исаакиевского собора, моста через Неву и Московской железной дороги, Меншиков высказался так: «Достроенный собор мы не увидим, но увидят наши дети; мост мы увидим, но дети наши не увидят, а железной дороги ни мы, ни наши дети не увидят».

Когда во время болезни министра финансов Егора Канкрина Меншикова спросили: «Какие вести о здоровье министра?», он отвечал: «Очень худые, ему гораздо лучше».

Субъектом остроумия адмирала Меншикова был и военный министр генерал А. И. Чернышев. На вопрос жены Чернышева: «Не помните ли вы, как называется город, который взял Александр?» — Меншиков быстро ответил: «Вавилон», претворяясь, будто он думает, что его спрашивают не об Александре Чернышеве, а об Александре Македонском, хотя знал отлично, что жена Чернышева желала, чтобы вспомнили о городе Касселе, куда Чернышев вошел в условиях полнейшей безопасности в 1813 г., во время заграничного похода русской армии.

В период Крымской войны 1853—1856 гг. Меншиков как главнокомандующий сухопутными и морскими силами в Крыму проявил себя бесславно, проиграв ряд сражений и поставив в трудное положение Севастополь. Но остроумия своего и здесь не оставил, порою злого. На вопрос вице-адмирала Корнилова, что делать с флотом, стоявшим на севастопольском рейде, Меншиков ответил: «Положите его себе в карман».

Среди солдат и матросов Меншикова именовали «Изменщиковым».

О военном министре периода Крымской войны В. Долгорукове Меншиков говорил, что тот «имеет тройное отношение к пороху: он пороху не нюхал, пороху не выдумал и пороху не посылает в Севастополь».

Во время Крымской войны главнокомандующий Меншиков был очень недоволен деятельностью интендантского управления, плохо обеспечивавшего войска продовольствием, фуражом, хозяйственным имуществом. Когда у него спросили, есть ли какая возможность победить неприятеля, он ответил: «Есть. Для быстрого истребления неприятельских войск было бы достаточным заменить их интендантское управление нашим».

Однажды адмиралу Меншикову пожаловался пленный французский офицер, высказавший свою обиду на казака, неучтиво с ним обращавшегося при задержании. Меншиков при офицере вызвал казака и сделал тому строгое внушение, произнося его на французском языке, которого казак не знал и только молчал. Казак был выслан за дверь, и француз рассыпался перед Меншиковым в благодарностях. Когда француза увели, главнокомандующий вновь вызвал казака и, похвалив его уже за поимку врага, наградил медалью.