Однажды, находясь на передовой, генерал Скобелев писал донесение; окончив его, он наклонился за горстью песка, чтобы осушить им чернила. В этот момент вблизи со страшным свистом разорвалась турецкая граната и засыпала бумагу песком. «Сегодня турки что-то особенно внимательны ко мне,— хладнокровно заметил Скобелев, стряхивая песок и кладя бумагу в конверт,— на каждом шагу стараются оказать мне какую-нибудь услугу».

Один из лучших генералов русской армии. После окончания Академии Генштаба (1868) служил в Средней Азии, участвовал в Хивинском походе и Кокандской военной экспедиции русских войск, командовал войсками Ферганской области. В русско-турецкую войну 1877—1878 гг. командовал бригадой и дивизией, отличился в боях под Плевной и Шипкой, был любимцем войск, приобрел большую популярность в России и Болгарии. В 1880—1881 гг. руководил Ахалтекинской военной экспедицией. Неожиданно скончался в 1882 г.

Сражаться за веру, царя и отечество русскому воинству помогали военные священники. Но не всегда они действовали в меру своих возможностей и требований боевой обстановки. Генерал Скобелев в своей дивизии начал с вопроса: «Где наши священники?.. Я недостаточно знаком с нашим священным персоналом: они всегда где-то в тылу».

В боевом приказании Скобелева накануне похода через Балканы определялось: «В трудные минуты священников впереди с крестом видят там, где забыли голос начальников и даже знамя». Говорили, что у Скобелева не только офицеры и солдаты были молодцы, но и священники.

Признавая за Скобелевым несомненные военные способности, его критики-завистники ставили ему в упрек «невоздержанный» образ жизни, лихие поступки, самовольство. Зная об этом, Скобелев писал своему другу генералу Куропаткину: «Когда будут ругать, не очень верьте, стою за правду и Армию и никого не боюсь».

Генерал К. П. Кауфман, покоритель Туркестана, рассказывал такую легенду о туркменах-текинцах как грозных воинах, которых боялись все соседние народы. Однажды ночью на перса напал текинец, но силачу-персу удалось сбить того с ног, и он достал нож, чтобы его зарезать. Но тот вдруг закричал: «Что ты делаешь? Разве ты не видишь, что я — текинец?» Перс настолько испугался, что лишился чувств, после чего текинец подобрал нож и зарезал противника. Рассказав эту легенду, Кауфман добавил: «И таких-то молодцов нам пришлось покорять!»

Вместе с русскими войсками в одном из Туркестанских походов был В. Верещагин, художник, замечавший печальную, грубую и безжалостную сторону войны. Когда царь Александр II посмотрел на выставке туркестанскую серию картин этого художника, он заметил, что некоторые из них «надобно казнить за превратное изображение событий и недостаток патриотизма». Критику раздули, и разволновавшийся Верещагин с досады порезал и сжег три картины — «Забытый», «Окружили» и «Вошли». Однако он оставил висеть на выставке рамы с «крамольными» надписями.

После Туркестана художник В. Верещагин поехал на русско-турецкую войну 1877—1878 гг. Посещая разные места, он остался недоволен Шипкой, о чем писал в письме брату: «Все время стреляют, и пулями, и гранатами, и бомбами, похуже Плевны — просто рисовать нельзя».

«На Шипке все спокойно»,— докладывал царю генерал Радецкий, отмечая передышку в боевых действиях на перевале. А в это время солдаты 24-й дивизии генерала Гершельмана, который запретил им тепло одеваться, чтоб не нарушить «бравого вида», замерзали в горах. «На Шипке все спокойно» — назвал свою картину В. Верещагин, изобразив на ней погибшего на своем сторожевом посту от лютого холода и засыпанного снегом русского солдата. Нет предела героизму русского воина!

Во время русско-турецкой войны 1877—1878 гг. на кавказском театре военных действий вместе с русскими войсками было несколько журналистов. Корреспондента «Нового времени» Симборского с его язвительными шутками невзлюбил генерал Г. Гейман, потребовавший высылки корреспондента из войск. За это Гейман, боевой генерал, отличившийся в сражении с турками под Ардаганом, но сплоховавший под Зевином, заслужил от Симборского такую эпиграмму:

От шутки, сказанной вполпьяна, устроить пошлость и скандал не мог бы витязь Ардагана, сумел зевинский генерал. Эта эпиграмма стала для Симборского прощальной.

Доблестно действовал у турецких границ в Закавказье генерал И. Лазарев. При осаде турецкой крепости Каре он командовал блокадным корпусом, а затем ему было поручено непосредственное руководство штурмом крепости 5 ноября 1877 г. В самый разгар сражения, когда успех штурма казался сомнительным, Лазарев получил разрешение отвести войска назад, если не надеется на успех. «Передайте пославшему вас,— отвечал Лазарев,— что я штурмую Каре бесповоротно: не возьму его ночью, то возьму его днем, не возьму днем — буду драться и в следующую ночь!» Каре был взят к исходу первой ночи.