Ах вот оно что. В «Белангерсе» не принято называть собственные имена, поэтому Ритчи и придумал для нее этот причудливый псевдоним – госпожа де Латур.

«Ну а меня предупредить ты не посчитал нужным, презренный негодяй! – возмутилась про себя Беатрис. – Если уж мне положено имя как у великосветской куртизанки, то я, по крайней мере, заслуживаю узнать его заранее!»

Она последовала за дружелюбным метрдотелем в другой роскошный зал. На губах играла улыбка, но про себя она ругала Ритчи на чем свет стоит.

«Белангерс» не был похож ни на один из ресторанов, в которых Беатрис когда-либо доводилось бывать. Хотя подобная честь выпадала ей совсем нечасто. Огромный зал был залит мягким светом ламп, рассыпающих блики по застланному белой тканью пространству в центре. Беатрис предположила, что это либо танцевальная площадка, либо зона, предназначенная для других развлечений. На маленьком возвышении у окна квинтет исполнял приглушенную музыку. Если Беатрис не ошибалась, то были фрагменты из «Микадо». Она улыбнулась, гадая, уж не Ритчи составил программу.

Столики Беатрис сначала даже не заметила, а потом поняла, что они установлены в глубоких нишах по периметру помещения. Каждая такая ниша была занавешена бархатными портьерами цвета рубина. Некоторые занавеси были раздвинуты и скреплены позолоченными шнурами, чтобы дать возможность гостям наслаждаться видом общего зала и музыкой, другие были задернуты, создавая атмосферу таинственности.

Следуя за метрдотелем по краю квадратной танцевальной площадки, Беатрис не могла не размышлять о том, что происходит в этих закрытых альковах.

Любовные свидания вроде того, что предстояло ей самой с Ритчи? Рискованные действия в обстановке частичной публичности? Возбужденные мужчины. Женщины с распущенными корсажами, постанывающие от прикосновений своих любовников, шарящих ловкими пальцами в гигиенической прорехе панталон, шелковых, как у нее самой сейчас.

Внезапно ей стало тесно в легком корсете, тело покрылось потом. Жар бросился в лицо Беатрис, а внизу живота она ощутила уже ставшую привычной тяжесть. В ее воображении она сама представала одной из этих женщин с поднятой юбкой, а Ритчи – тем самым мужчиной с умелыми пальцами.

– Сюда, пожалуйста, госпожа де Латур.

Метрдотель отступил на шаг назад, и глазам Беатрис открылся самый просторный и самый потаенный из всех альковов.

Предоставьте Ритчи выбирать столик, и можете не сомневаться в превосходном результате.

«Интересно, являюсь ли и я тоже превосходной?» – подумала девушка.

Тревоги ее рассеялись, когда Ритчи встал из-за стола, чтобы поприветствовать ее. Улыбка его стирала все сомнения, оставляя лишь волнующее предвкушение. С каждой встречей он казался Беатрис все более красивым, кружил ей голову, заставлял сердце биться быстрее, а тело наливаться желанием.

– Беатрис, выглядишь превосходно! – Ритчи взял обе ее руки и попеременно поднес к губам, целуя мягкую кожу перчаток и заставляя висящую на сгибе локтя маленькую сумочку яростно качаться.

– Смею заметить, что твой наряд очень хорош. – Выпрямившись, он проследовал взглядом от кончиков ее гладких туфелек до красующейся на макушке веселой шляпки из итальянской соломки. – Ты прибыла сюда прямо из секретарской школы? Выглядишь очаровательно и очень по-деловому.

– Благодарю. В мои намерения как раз и входило произвести впечатление. – Беатрис произнесла эти слова оживленным тоном, но внутри у нее все клокотало. Она потратила много времени, продумывая и выбирая туалет.

Куртизанки должны носить роскошные наряды, изысканные украшения, все самое лучшее и самое женственное, и, хотя Беатрис теперь считала себя дамой полусвета, ей вовсе не хотелось быть похожей на других представительниц этого ремесла, которые всем своим видом показывали, что единственной их целью в жизни является ублажение мужчин.

Поэтому Беатрис выбрала платья, которые сможет носить и потом, когда ее месяц с Ритчи истечет. Ее изящно скроенный костюм цвета полуночи имел лацканы почти мужского покроя, а безукоризненно белый корсаж напоминал мужскую сорочку. Она даже одолжила у Чарли один из его галстуков и булавку для него. Модистка Софии неодобрительно покачала головой, бормоча «Zut alors!» [13] , когда Беатрис заявила, что хочет очень строгий костюм, а София, напротив, с улыбкой закивала, одобряя выбор подруги.

– Твой наряд создает у меня впечатление, что я намерен подкупить самую неприступную суфражистку. – Ритчи просиял, все еще держа ее за руки, потом отпустил их. – А эта перспектива представляется мне чрезвычайно возбуждающей!

– Ты же сказал, что одобряешь женскую борьбу за свои права, – напомнила ему Беатрис, позволившая увлечь себя в альков. Она едва успела бросить взгляд на костюм самого Ритчи.

– Одобряю. Особенно если речь идет о тебе.

Будто предвидя ее выбор одежды, Ритчи также облачился в полный вечерний костюм. Строгий покрой его темно-серого с синей искрой сюртука перекликался с ее собственным и придавал его глазам оттенок сумеречного неба. Жилет и галстук были такого же оттенка, а булавка для галстука имела едва заметную золотую головку.