– Сдаётся мне, орудий у турок в два раза больше, чем мы считали два дня назад. – Андре нахмурился.
– Через час эскадра союзников будет здесь, – он повернулся к Александру. – Значит, так! Пушек у нас две, ядер – полтора десятка. Наводи на эту батарею, - Мерон указал греку на ближайший бастион.
– Неважно, попадёте или нет. Главное – посеять панику. Я со своим отрядом постараюсь захватить турецкие орудия и ударить по брандерам османов.

– Брандеры? А что это? – грек смотрел во все глаза на море.

– А вон те старые барки. Там в трюмах полно пороха. Если подвести их под борта кораблей неприятеля и взорвать, представляешь, что будет? – Андре заторопился и стал слезать с дерева.

– Прикажи передать лучшие ружья со штыками моим людям, - сказал греку Мерон. Тот согласно кивнул.
– Сигналом твоим пушкам будет взмах моего платка из кустов в пятидесяти метрах от бастиона вон там. Увидишь?

Грек опять кивнул.

– Ну, прощай, дружище!

Они обнялись, и Александр широко перекрестил спину Андре.

Пока деревья скрывали передвижение отряда, люди перемещались быстрым шагом. Метрах в двухстах от турецкой батареи низкорослый лес сменился кустарником и виноградниками. Мерон приказал лечь и передвигаться дальше ползком. Время от времени Андре поднимал руку, и греки замирали в полном молчании. Пыльные и потные, они подползли к небольшой скале.

Мерон высунул голову из-за кустов. До бастиона оставалось метров пятьдесят. Прислуга у орудий занималась подготовкой к бою. Турок-офицер в красной феске на вспотевшем от волнения лбу приложил к глазам подзорную трубу и внимательно смотрел на море. Никто не оглядывался и не беспокоился за тылы.

– Это хорошо, – подумал Андре и прислонился спиной к камню.
– Отдыхаем, - шепнул он ближайшему греку, и команда пошла по цепочке от одного повстанца к другому. Не выпуская из рук оружия, все легли, беззвучно прижимаясь к земле. Время от времени Андре поднимал голову.

Эскадра союзников на малом ходу выстраивалась в ломаную линию. Брандеры турок подняли паруса и двинулись вперёд. Видны были огоньки на зажжённых факелах и фитилях. На флагманском французском корабле неожиданно спустили шлюпку. В неё спрыгнул человек с белым флагом. Быстрая лодка, подгоняемая сверкающими вёслами, пошла к ближайшему брандеру турок. Французский офицер поднял флаг и что-то закричал человеку в грязном тюрбане, стоящему у штурвала чёрной галеры. В ответ прозвучал выстрел. Моряк согнулся пополам и рухнул в воду. Ружейные залпы изрешетили шлюпку французов. Матросы, бросая вёсла, прыгали в воду. Неожиданно один из больших кораблей турок окутался дымом залпа. На французском флагманском корвете полетели вверх щепки, осколки дерева. В парусах появились дыры. Гром канонады подстегнул турок на бастионе рядом с Мероном. Офицер подал команду. Ядра вкатывались в жерла пушек, задымили фитили.

Андре привстал и замахал своим платком из стороны в сторону. Сзади послышался орудийный залп, и два ядра просвистели почти над головой Андре. Одно из них упало рядом с турком в красной феске. Взрыв разметал человека на куски. Прислуга ошеломлённо забегала между пушками в панике.

– Пора!

Греки поднялись и бегом со штыками наперевес ворвались на батарею. Прямо на Мерона налетел огромный турок. Ружьё он почему-то держал за дуло и размахивал им, как огромной дубиной. Андре нырнул под руку гиганта и всадил ему в спину свой штык чуть ниже левой лопатки. Оставив ружье в теле янычара, он выхватил саблю, отбил удар ятагана и полоснул второго турка по лицу. Тот выпустил из рук кривой клинок и схватился за щёки. Опрокинув раненого на землю ударом ноги, Андре вонзил острие сабли в незащищённую плоть врага.

Через пять минут с прислугой у орудий было покончено. Сверху по склону холма бежал Александр и остальные греки.

– К пушкам! – свирепо закричал Андре. Греки поспешили занять места на батарее. Андре приник к одному из морских орудий, навёл его на цель, потом то же самое проделал с другой пушкой и третьей…

– Фитили! – скомандовал он, и через секунду батарея плюнула огнём.

Мерон вслед залпу выглянул поверх бруствера. Два ядра прошли мимо цели. Третье, проделав дыру в парусе одного из брандеров, второму угодило точно в борт. Галиот [193] подкинуло вверх, и он рассыпался шквалом обломков и огня. Горящие куски обшивки пролились дождём на брандер, идущий рядом. Через минуту его сухое дерево загорелось. Раздался ещё более мощный взрыв, снёсший половину парусов у маневрировавшего поодаль египетского корвета.

Артиллерийская канонада набирала силу. Корабли медленно перемещались и время от времени окутывались грозными дымами залпов. Вверх взлетали обрывки канатов, парусов, обломки рей и мачт. Один из фрегатов под русским андреевским флагом вклинился в строй турецких кораблей, окутываясь плотными белыми цветами разрывов с левого и правого бортов. Само судно было похоже на решето, но продолжало плеваться огнями картечи. Гром залпов перешёл в непрерывный и оглушающий гул. Вода бухты от волн, падения ядер, тонущих матросов и обломков кораблей была похожа на кипящий котёл. С десяток фрегатов, галер и шлюпов горели. Разобрать с такого расстояния, чьи это были корабли, уже не представлялось возможным.

Прямо перед глазами Мерона из боя выходил бриг [194] под английским флагом. Палуба горела, усыпанная обломками рей. Широкая пробоина чуть выше ватерлинии зияла чёрной пастью, принимая волну. Корабль дал крен на левый борт и быстро погружался в воду. Моряки - те, кто был в состоянии - прыгали в воду. Ещё пара минут - и на месте корабля торчали только остатки мачт. Андре вылез за бруствер бастиона и побежал к морю. Метрах в пятистах от берега, держась из последних сил за вырванный взрывом порт [195] , пытался плыть человек. Но силы оставляли его. Взмахи рук становились всё реже.