Она ожидала найти там одну из сотен записок, которые оставлял ей Донни где угодно в течение многих лет. Что-нибудь вроде: «Доброе утро, дорогая! Заезжай за мной в десять часов…», «Любимая! Я уже скучаю по тебе. Заезжай за мной к Джине в семь». Вот, что предполагала она найти в конверте. Но прочла совсем другое. Если бы она знала, что ждет ее в этой записке!

В девять часов утра позвонили в дверь, и Гарри, который все еще спал, спотыкаясь, спустился вниз, чтобы открыть.

На крыльце стояла Дженни. Ее глаза были скрыты большими темными очками.

Прежде чем Гарри успел что-то сказать, Дженни сунула ему записку и сказала тонким дрожащим голосом:

— Донни ушел.

Развернув листок, Гарри прочел: «Моя дорогая, любимая жена! Если бы я мог поступить иначе!.. Что-то случилось со мной. Во мне. Случилось то, о чем я никак не могу тебе сказать. Ни тебе и никому, кого я люблю. Я должен покинуть тебя сейчас, пока я сам еще не нашел способ, как выйти из сложившейся ситуации. Меньше всего на свете я хотел причинить боль тебе и Оуэну и выбрал путь, который в данный момент кажется мне менее болезненным для вас. Может быть, я ошибаюсь. Я всегда был таким самоуверенным и считал, что могу преодолеть любую кризисную ситуацию. Но сейчас, когда она наступила, я совсем не знаю, как поступить и как с этим справиться. Мне кажется, что линия между здоровьем и болезнью человека слишком хрупкая и очень произвольная. Может быть те из нас, кто гордился своей силой и здоровьем (а ты, моя любимая, безусловно среди сильнейших), подталкиваются самой жизнью к борьбе. Кто знает, может быть, сила вовсе и не лучше слабости, но она как мускул, который растет и крепнет вместе с нами. И если жизнь не востребует, она становится вялым и слабым, хотя это вовсе и не является недостатком. Я только пытаюсь сказать тебе, Дженни, что сама жизнь сделала тебя сильной, и эта сила поможет тебе пережить случившееся с нами. Что касается меня… Жизнь не сделала меня таким сильным, каким я себе казался.

Я должен сейчас покинуть вас ничего не объясняя. И не могу сказать тебе когда и как я дам знать о себе. Пожалуйста, прошу тебя, не ищи меня. Поверь мне, я должен так поступить! И знай, что я люблю тебя и думаю, что поступаю правильно. Покажи эту записку Гарри и Джине и моему любимому сыну. Я всех вас очень люблю.

Донни».

Они молча сидели за кофе. Время шло. Им нечего было сказать друг другу. Словно что-то очень устойчивое, надежное и нужное в их жизни неожиданно развалилось на куски у них на глазах. Донни исчез! Они были потрясены.

Рикки Боско шагал взад и вперед по своему офису, окна которого выходили на статую Свободы и Всемирный Торговый Центр. Его нетерпение росло. У сексуальной одержимости свои издержки: все летело к черту — и работа, и домашние дела. В довершение всего он решил устроить обед для родителей Катарины, которые на неделю приезжали в город и проводили уик-энд в Хамптоне.

Он провел все утро в телефонных переговорах с кузеном, который владел агентством по занятости в Хемпстеде, пытаясь найти помощницу.

Обычно ему помогали секретарша или Мэтч, но секретарша уехала отдыхать, а Мэтч он не хотел видеть.

В последнее время она ведет себя очень странно. Наверняка, она подозревает о его романе с Катариной! Но сцен, слава Богу, не устраивала. Только несколько мрачных саркастических фраз…

— Да, Рикки. Я нашел кое-кого. Она ничего — прекрасно готовит, очень хорошо держит себя и привлекательна внешне.

— Отлично. Кто она? Латиноамериканка? Филиппинка?

— Нет. Китаянка с Ямайки.

— Ладно, присылай. Я хочу на нее посмотреть.

Рикки уселся в кожаное кресло и поставил ноги на эбонитовую подставку. Ему было не по себе. «Как сможет он лавировать изо дня в день между Катариной, Мэтч и Джоем?!»

Казалось, он мог бы порвать с Мэтч, это сняло бы большую часть напряжения. Но как бы он ни был безумно влюблен в Катарину, он не способен это сделать. Отчасти потому, что Мэтч забавляла всех, к тому же она взяла на себя обязанности хозяйки. Он выглядел бы дерьмом, прогнав ее. Да это нарушило бы и его конспирацию. Джой не дурак…

Рикки потянулся.

Хватит о Мэтч. Размышления расстроили его. Он знал, что она любит его. А любит ли его Катарина — это еще неизвестно. Ведь он мог оказаться и «не ко двору», как говорят. Он был реалистом и знал, что большой секс еще не означает большую любовь.

Говорила ли она, что любит его? Нет. Но ведь и он ей не говорил этого. Высокие слова… Огромные замыслы. Большие разногласия. Он должен прийти в себя и посмотреть на все это, как на бизнес. Тогда он будет в порядке. Может быть, он еще не разобьет о скалы свою лодку. Интересно, как он и Катарина смогут ускользнуть от остальных в этот уик-энд?!

Боже! Его член наливается при мысли о ней! Он ее распечатал, и теперь она стала подобием лампы Аладдина. Ей всегда мало! Она видела в нем своего рода сексуального гуру. Катарина не могла припомнить ничего похожего на теперешнее состояние… Но Рикки опасался, что она может перенести свои новые забавы на Джоя и перестанет нуждаться в нем.

Их роман продолжался меньше двух месяцев… Всякое может случиться — они могут расстаться, она может забыть его… Вот почему он предложил финансировать дерьмовый фильм Джоя. Прочная, продолжающаяся связь — ей нужен его член, а ее мужу — его кошелек: если бы он его не поддержал, то неизвестно что бы у него получилось.