Паша пожал плечами:

– Мост, дорогой Иван Матвеич, появится здесь через восемьсот лет в городе Находка. А мы сейчас находимся в древней империи чжурчженей в гостях у племени Белого Леопарда. Почему-то нас всё время бросает в это время. Или это кому-то нужно, или нами играет слепой случай. Я пытаюсь в этом разобраться. Но нам сейчас не до этого. Главную задачу мы выполнили, вас освободили, и монголов прогнали с помощью таёжной, непобедимой звериной армады. Какой удивительный пример нам всем в будущих веках показал Унушу. С тайгой и её обитателями дружить надо. А в наше время тайгу покорять взялись, а зверей уничтожать. Вот и получается, что мы сами себя лишили столь надёжного союзника.

Но у нас осталось немало прежних задач – вернуться домой в своё время, вас вернуть на вахту, Ефимку отправить в Суздаль к Настеньке, отыскать в пещере нашего пропащего Сашку, и, наконец, выяснить, куда подевалась Клякса с «Марин Голд». Однако, все эти задачи связаны между собой. Чтобы их решить, нам следует опять идти в пещеру и все эти проблемы решать через неё. Где-то там есть тот лаз, через который можно будет попасть обратно в своё время. А Ефимка пусть пока с нами будет за толмача. Ведь без него с Унушу никак не поговоришь. Найдём золотую статую, и при первом удобном случае отправим его на родину.

– Паша, ты совершенно прав. Только нам надо поторопиться. Ты забыл об одной из важнейших задач – избежать встречи с мафиози. Я думаю, что они время зря не теряют, и уже мчатся сюда на своих быстроходных джипах. Ясно, что они учтут свои ошибки и скоро будут здесь – с автоматами, гранатами и прочими военными чудесами нашего века. Тогда никакие монголы им не будут страшны. И с нами они не будут церемониться. Они очень спешат, а нам необходимо их опередить.

– Да, время терять нельзя. Бандиты уже на подходе должны быть. А может, они уже и обошли нас. Вперёд и вниз, а там посмотрим, – скомандовал Паша.

Вся группа организованно скрылась в пещере. Уже в который раз ребята шли по знакомым тёмным проходам. Дорогу им освещал фонарь Матвеича, в панике брошенный монголами при бегстве. Шли они быстро, без опаски, поскольку монголы были позорно изгнаны из пещеры, а бандиты, наверное, ещё не подоспели, и бояться им было некого. Впереди смело вышагивали воины Унушу, а за ними шли Паша с Мариной, Унушу, Ефимка и замыкал шествие опытный ветеран-пограничник Матвеич.

Они уже прошли добрую часть пути, когда подошли к знакомому месту, где в прошлый раз, перебираясь в соседний проход через лаз наверху, они неосторожно попали в прошлое. На этот раз лаз был вполне обычной дырой в стене пещеры. Никакого сиреневого тумана не наблюдалось. Они все по очереди, помогая друг другу, перебрались через него, но чуда не произошло. Они пошли дальше по проходу, шумя и громко зовя подругу Кляксу. В тёмном проходе впереди послышался какой-то не то шум, не то возглас. Вся группа остановилась, затем двое из воинов прошли вперёд, и через несколько минут они вернулись уже втроём. В третьем их спутнике удивлённые ребята узнали своего давнего знакомого – вдруг неожиданно воскресшего Алквилла. Но в каком он был виде!

Он по-прежнему был в своём псевдомонгольском обличье, но в ужасном состоянии. Его монгольская накидка была залита кровью, левая рука его висела плетью. Взгляд его, и ранее не отличавшийся разумом, был вовсе безумен. Из его глаз текли обильные слёзы, но он уверенно в правой руке держал свой совсем потемневший серебряный крест и осенял им всех и вся, что-то бормоча пересохшими губами.

Марина всплеснула руками:

– Боже мой, Алквилл! А мы думали, что вас подстрелил этот мальчик-хан. Да вы ранены, вас же лечить и спасать надо. Паша, помоги мне раздеть его и обработать ему рану.

Паша с Матвеичем уложили еле двигающегося миссионера на выступ у стены, сняли с него кожаную накидку, затем разрезали китайскую тенниску с Че Геварой на груди и открыли на левом плече загноившуюся пулевую рану с почерневшими отмирающими тканями по краями. Марина покачала головой:

– Паша, плохо дело. Гангрена начинается. Здесь нужна срочная операция. Очевидно, пуля застряла в плече, и её необходимо удалять. Но я не хирург, и не смогу это выполнить. Я непременно в обморок упаду. Я не фельдшер. А если этого не сделать, он умрёт от заражения крови.

– Марина, я тоже не знаю, как быть. Надо помочь ему, хотя он и превредный монах в китайских штанах. Но я тоже не эскулап.

К ним подошёл Унушу, внимательно осмотрел рану, покачал головой, что-то сказал. Ефимка перевёл:

– Очень плохо. Не жилец, однако.

Марина не согласилась с этим:

– Ефимка, переведи Унушу, что если у Ала из раны вытащить пулю, то он ещё сможет поправиться…

Унушу выслушал перевод, пожал плечами, вытащил из-за пазухи какой-то зелёный комочек и сунул Алквиллу в рот. Тот пожевал его, с лица его пропала гримаса муки, он закрыл глаза и спокойно заснул. Унушу, тем временем, достал оттуда же, из-за пазухи тонкий острый железный ножичек и раскалил его в пламени факела. Затем раскалённым лезвием он вскрыл рану у спящего Алквилла. Оттуда брызнула сукровица и багровый гной. Ножом он нащупал в ране кусочек свинца и лезвием ловко вынул его из раны. Вся операция заняла не более минуты. Вытерев ножичек о штаны, он снова прокалил его на огне и спрятал. Спящий Алквилл во время этой экзекуции даже не пошевелился.

Марина восхищённо посмотрела на Унушу:

– Так ты хирург, Унушу, да ещё какой классный.

Ефимка согласно покачал головой:

– Унушу шаман, хороший шаман. Всё умеет. Он так у воинов стрелы обломившиеся вытаскивает.

– Ефимка, спроси у Унушу, а что он дал пожевать раненому?

– Он говорит, что это листья лесного дурмана и порошок сохачьего гриба, замешанные на жабьей слизи. Больной будет спать двое суток. Если проснётся, будет жить, если нет, значить дух покинул его и ушёл искать новое тело.