А потом Лиз тихо вздохнула, и он подумал: к черту Джоша. На протяжении всей их жизни Джо был ответственным, надежным, благородным мальчиком, а его братец делал все, что хотел, брал от жизни то, что было ему нужно, и бежал, как только возникала проблема. Джо слишком много думал, а Джош не думал ни о ком и ни о чем, кроме себя.

Но сейчас ему не хотелось думать. Он хотел чувствовать. Действовать.

Дыхание Лиз было неровным, поверхностным, и тогда Джо осознал, что это дышит он сам и звук отдается в ушах. А она не издавала ни единого шороха, только смотрела на него, наблюдала, ждала… хотела…

Джо обеими руками коснулся ее лица, прижавшись ладонями к щекам и медленно опуская голову, пока их губы не соприкоснулись. Девушка ответила на это тихим вздохом и вцепилась пальцами в ремень на его джинсах. Она была такой хрупкой, такой тоненькой и все же, судя по всему, сумела спасти его жизнь, вовремя потащив в сторону Риверс-Эдж, к воротам.

Джо снова легонько коснулся ее губ и был вознагражден новым тихим вздохом, а затем выпрямился и пристально посмотрел Лиз в глаза:

— В этот раз потребуется нечто большее, чем напоминание о Джоше, чтобы остановить меня.

Девушка уставилась на него и сделала еще два шага, сократив расстояние, разделявшее их. Тела наконец соприкоснулись. Руки Джо самовольно скользнули вдоль ее спины, прижимая ее крепче… Как ему давно хотелось.

Поднявшись на цыпочки, девушка прошептала прямо ему в ухо:

— То упоминание о Джоше должно было остановить не тебя. Оно должно было остановить меня.

Он не дразнил, не играл, не давил на нее. Только целовал, и их губы и языки соединялись с удивительной страстью, жаром, желанием и голодом. Его сердце бешено билось о ребра, легкие горели, и все, о чем мог думать Джо, — это о том, что нынешний миг стоил долгого ожидания.

Лиз прильнула к мужчине, когда он отстранился, или Джо сам прижался к ней… Ему не хотелось отпускать девушку, не хотелось делать шаг назад и начинать думать. Он хотел только целовать ее снова и снова — и узнать, куда это их приведет. Конечно же в постель. К беде. Нет, к катастрофе, после чего он полжизни будет мучиться, вспоминая, чувствуя боль — не важно, с Лиз или без нее. Да, это чертовски вероятно.

Джо коснулся ее волос, распрямил один густой локон, мягкий и блестящий, намотал его себе на палец. Еще мгновение он играл с ее волосами, а затем тяжело вздохнул и прислонился к ее лбу своим.

— Наверное, мне лучше пойти домой.

Ее объятие на миг стало крепче, но затем девушка медленно разжала руки. Она не отступила, оставляя последнее слово за Джо.

— Если тебе нужно приложить лед к спине…

— Спасибо, но у меня есть бутылка с наполовину замерзшей водой, если понадобится холодный компресс. — Улыбка девушки вышла неловкой и не слишком убедительной. — Там в холодильнике есть один уголок, где все смерзается в ледышку.

— Но ты же не можешь положить бутылку на спину са… — Джо поспешно замолчал и покачал головой. — Не важно. Еще увидимся.

Девушка позволила ему почти добраться до двери, а потом негромко окликнула:

— Почему ты не рассказал детективу Мариччи о том, что сегодня случилось?

Теперь, когда их разделяла целая комната, было вполне безопасно вновь повернуться к Лиз лицом.

— Я не видел водителя. Не могу дать даже описание машины, что хотя бы в какой-то степени могло помочь следователю. Не увидел номера. А ты?

Она покачала головой.

— Если бы я рассказал ему, он все равно не мог бы найти парня, зато захотел бы узнать, почему на мою жизнь вдруг кто-то стал покушаться. Мне эта затея показалась бессмысленной. — Джо открыл дверь, замер на пороге и снова обернулся. — А почему ты ему ничего не рассказала?

Но Лиз только пожала плечами:

— Не моя история, не мне и рассказывать.

Джо кивком поблагодарил ее за это.

— Если тебе что-нибудь понадобится…

— Я позвоню. А если тебе что-нибудь понадобится…

— То же самое. Ага.

Конечно, никому он звонить не будет, думал Джо, натягивая туфли и сгребая в охапку плащи. Мужчина помчался по лужайке под проливным дождем к своему дому. Но если и впрямь понадобится помощь, он сможет обратиться только к ней.

Потому что Лиз — единственная, кто может всерьез ему понадобиться.

Когда Лиз была дома, в Далласе, по субботам она всегда старалась отоспаться, а затем начинала заниматься делами, которые не успевала выполнять за свой обеденный перерыв или за вечер после работы. Сегодня утром ничто не мешало ей предаваться тяжелому сну без сновидений, прерываемому только слабой болью в спине, когда она поворачивалась. Сейчас Лиз лежала на боку, глядя из окна на голубое небо с клубящимися кучевыми облаками. Ей не хотелось вставать, не хотелось думать — лежать бы так целую вечность и вспоминать…