Сегодня, в этот праздничный день, Ребекка будет с отцом, в окружении семьи за обильным столом. Джилл этот семейный праздник проведет одна. И ей наверняка будет грустно. Может быть, ему удастся скрасить ей этот день.

Джек нахмурился. Как ни неприятно ему было в этом признаваться, но сегодня он не хотел оставаться один. Он хотел провести День Благодарения с Джилл.

Не обращая внимания на тысячи доводов, почему ему не следовало бы совершать опрометчивых поступков и не видеться с нею, он направился в ванную комнату, под душ.

Джек добрался до ее дома в полдень. Судя по стоянке, большинство ее соседей куда-то уехали. Ее белое «вольво» было одной из немногих машин, оставшихся на стоянке.

Он нажал кнопку домофона. Она ответила почти сразу же, и голос ее прозвучал хрипловато и резко. На секунду звук ее голоса лишил его способности думать и говорить.

— Да? — повторила она. — Кто там?

— Джилли… Это я, Джек. У тебя все в порядке?

Несколько мгновений она не отвечала.

— В порядке, — после паузы произнесла она.

Между ними наступило молчание. Испытывая неловкость, не зная, чем объяснить свой визит, Джек кашлянул:

— Я надеялся, что… Я бы хотел зайти, Джилли.

Она снова помедлила. Ему показалось, что она хмурится в этот момент.

— По-моему, это ни к чему.

Джек сжал кулаки, чувствуя, как его переполняет разочарование — и желание.

— Джилли. Сегодня же День Благодарения. Я один. И ты тоже. — Он поднял глаза на ее окна. — И больше ни с кем я не хотел бы быть.

Она еще мгновение колебалась, потом произнесла:

— Сейчас я тебя впущу.

Она отключила замок, и Джек открыл чугунную калитку, а потом прошел через двор к ее двери. Когда он оказался у дома, Джилл сразу же открыла ему.

На ней был передник вроде того, что ему запомнился с того давнего Дня Благодарения. Под ним были шорты защитного цвета и белая футболка. Джек перевел взгляд на ее лицо. Щеки у нее разрумянились, пряди волос выбились из-под заколки и падали на щеку и шею. По лбу шла мучная полоса, нос тоже был в муке.

Она плакала.

У него оборвалось сердце.

— Ты в порядке?

— Ты уже второй раз это спрашиваешь за последние пять минут. — Он заметил, что она старается держаться спокойно. — У меня что — больной вид?

— Нет. — Чуть понизив голос, он шагнул к ней. — Печальный.

Джилл повернулась к нему спиной и направилась в дом. Он пошел следом. За дверью его встретили ароматы жарящейся индейки и пирогов. Но это отвлекло его лишь на мгновение, и уже в следующую секунду он мог думать только о Джилл.

Она стояла спиной к нему посредине комнаты, напряженно выпрямившись. Руками она обхватила себя.

— Э-э… черт, Джилли. Мне очень жаль.

Она не повернулась.

— Ты пришел, чтобы заставить меня плакать?

— Нет. — Подойдя сзади, Джек обхватил ее руками и притянул к себе. Ее тело била дрожь — от напряжения и усилий сдержать слезы.

Он прижался щекой к ее волосам.

— Я знаю, что ты по ней очень скучаешь.

Она трепетно вздохнула.

— Очень. Так скучаю, что…

Он обнял ее крепче, разделяя ее боль.

— Мне это ненавистно, Джек. Ненавистно, что она не со мной. Это несправедливо. Так не должно быть…

— Знаю, — пробормотал он, потершись щекой о ее шелковые волосы.

Повернув ее к себе, Джек заглянул в полные слез глаза. Подняв руки к ее влажным щекам, он поймал пальцами ее слезинки и нежно смахнул их.

— Иногда жизнь мне просто отвратительна.

Она попыталась улыбнуться, и он погладил ее по щеке.

— Ты такая красивая.

Джилл резко выпрямилась:

— Джек!..

— Знаю. — Джек нагнул голову и прикоснулся губами к ее лбу, бровям, носу. — Мне не следует к тебе прикасаться. Но стоит мне на тебя посмотреть… и все мои честные намерения летят в тартарары.

Он поцеловал ее — нежно, но настойчиво. Она бессильно приникла к нему, обхватив руками за плечи.

Но уже в следующую секунду Джилл высвободилась, хоть он и видел, что она вся дрожит.

— Мне надо проверить пироги в духовке. Извини.