— Ты позвонила Серафиме? — тихо спросил Викентий Модестович.

— Да, — так же тихо призналась Лина. — Сначала она не хотела со мной разговаривать, отключала телефон. Тогда я послала ей SMS-сообщение. Написала, что она была орудием не в руках дьявола, а в беспощадных человеческих руках. Очень жестоких и умелых. Тогда она позвонила сама. Рассказала, что живет в монастыре. Выполняет самую черную работу, самое тяжелое послушание — лишь бы не прогнали, не отправили домой. А все свободное время проводит в молитвах. Держит посты, исповедуется, простаивает многочасовые монастырские службы. На несколько дней я потеряла ее из виду, потом узнала, что с ней работают следователи и психологи.

— К сожалению, оказалось, что девушка нуждается уже не в помощи психолога, а в помощи врача-психиатра, — вступил в разговор Петр.

— Я буду молиться за нее, — подал голос Михаил Соломонович.

— Мы все будем желать ей выздоровления, — тихо сказал Викентий Модестович. — У Серафимы впереди целая жизнь… Очень хочется, чтобы она сложилась счастливо.

«Мы теперь утята, и как прекрасно на свете жить!» — пели и танцевали дети на сцене, и большой зал пел вместе с ними. Очаровательные малыши в желтых пушистых костюмчиках, словно опытные артисты, с первых же нот приковали к себе внимание зрителей. Лина осторожно выглянула в зал и увидела счастливые, растроганные лица взрослых и восхищенные глаза детей. Одно милое девичье лицо возле прохода показалось ей странно знакомым. Правильные черты, гладко зачесанные волосы… Только выражение глаз было иным — сосредоточенным и серьезным.

«Боже! Серафима! — догадалась Лина. — Все-таки пришла… Не позвонила, значит, хочет остаться незамеченной. Что ж, пускай, раз так для нее лучше. Потом разыщу ее. Пусть спокойно концерт посмотрит. „Утята“ заставят кого угодно оттаять душой».

Впрочем, Лине было некогда отвлекаться на посторонние мысли. Она отвечала за выступление коллектива и ловила каждую ноту.

Поначалу она ужасно волновалась за своих воспитанников. Концерт «Утят» проходил в одном из лучших залов города. Никогда прежде их студия не выступала на столь престижной сцене. Когда Лине предложили принять участие в Дне города, она оторопела. Слишком мало времени. Надо обновить репертуар, сшить новые костюмы, довести до блеска номера с изрядно разболтавшимися за длинные каникулы детьми. И когда все это успеть?

Лина быстро пробарабанила свои доводы в трубку организаторам праздника и растерянно замолчала. Однако Иван Михайлович, позвонивший вскоре, никаких возражений слушать не стал:

— Ангелина Викторовна, вы теперь руководитель муниципального коллектива, — напомнил он голосом строгого, но справедливого чиновника, к которому приросла маска «отец родной». Тяжело вздохнул и продолжил после эффектной паузы: — Так что городской праздник — ваше главное дело. На ту сцену, в «шайбе» на Новом Арбате, между прочим, далеко не всех пускают, — намекнул он и хохотнул довольным баском. А потом, чуть прибавив голосу «отеческих» ноток, объявил: — В общем, давай, Линок, работай, репетируй как следует. Увидимся на празднике. Поболтаем, по рюмке хлопнем. Честно говоря, я даже соскучился по тебе, Ви-о-лет-та Пу-занкова! Нет, ну надо же было такое придумать! А ты, оказывается, смышленая, Линок! И вообще… Столько лет по жизни рядом шли! Чего нам делить-то, Линок? Кстати, успехами твоих «Утят» сам Алексей Иванович интересовался.

«Еще бы! — подумала Лина. — Недавно у него очередной приступ случился, вот он про Петра и вспомнил. А заодно — и про меня с „Утятами“».

— Передайте ему от меня большой привет, — со значением сказала Лина. — И скажите, что я очень надеюсь увидеть его на нашем концерте.

— Ну, это же совсем другой разговор! — обрадовался Иван Михайлович. — Давай, Линок, включайся, время не ждет.

И вот теперь Иван Михайлович сидел в зале на почетном месте и хлопал вместе со зрителями в такт музыке. Один из городских кабельных каналов неустанно снимал его — такого человечного чиновника, друга детей и покровителя муз, слушающего концерт вместе с обычными жителями города — родителями и детьми.

— Приз музыкальному детскому коллективу «Веселые утята» вручает наш почетный гость, председатель попечительского совета общественного фонда «Талантливое детство» Иван Михайлович Веретенников, — объявила очаровательная ведущая.

Иван Михайлович легко, как звезда шоу-бизнеса, впорхнул на сцену, поцеловал ведущей ручку и с уверенностью профессионального артиста направился к микрофону.

— Друзья мои, — начал он теплым голосом завсегдатая детских утренников. Затем, сделав профессиональную паузу, медленно оглядел зал. Зрители притихли. При этом он каким-то волшебным образом преобразился из чиновника в мудрого немолодого человека, который и впрямь искренне озабочен существованием всех этих «Утят», «Гномиков», «Матрешек» и прочих накладных для бюджета коллективов. — Как бы ни было нам трудно, мы с вами понимаем: дети — это наше будущее — и делаем для них все.

А такие удивительные коллективы, как «Веселые утята», и его руководительница Ангелина Викторовна Томашевская, помогают раскрываться детским талантам во всей полноте. Разрешите наградить их почетным призом нашего фонда «Талантливое детство», который я имею честь возглавлять.

Иван Михайлович вручил Лине тяжеленную хрустальную вазу в виде лебедя, которую она едва не уронила, и громко чмокнул в щеку. Зал захлопал, оратор остановил аплодисменты профессиональным жестом, немного подождал, когда заработает вторая телекамера рядом со сценой, и лишь тогда с чувством продолжил:

— Открою вам секрет, дорогие гости праздника, у истоков этого коллектива стоял ваш покорный слуга.

Зал захлопал еще сильнее, Иван Михайлович, воодушевленный одобрением публики, продолжил эмоциональнее:

— Так давайте же пожелаем, чтобы эти очаровательные желторотые «утята» вскоре превратились в талантливых маленьких лебедей. Ведь лебедь — символ русского искусства еще со времен Петра Ильича Чайковского и великой русской балерины Анны Павловой! — эффектно закончил он прочувствованную речь.