— Ну, теперь красота, наладим вьюки и завтра же на лошадях двинемся в бассейн Момы, — замечает Мика.

Слепцов критически осматривает наш груз и говорит:

— Однако, эльбяк [6] груза. Второй раз таскать ат провиант надо.

— Конечно, в один раз не увезти, — соглашаюсь я с ним. — Два раза будем возить.

Пятого июля мы покидаем свой барак.

Мика усиленно ухаживает за Иваном Слепцовым, счастливым обладателем одиннадцатизарядного винчестера тридцать на сорок, уговаривая продать ему винчестер или хотя бы временно поменяться на его карабин. Наконец, Иван поддается на уговоры и на время отдает свой винчестер. Счастливый Мика сразу же отправляется с Александром в маршрут на ближайшие гольцы. На следующий день к обеду мы видим наших охотников, согнувшихся под тяжестью освежеванных туш двух горных баранов. Сергеев сразу же принимается за разделку баранов, коптит на дыму куски мяса, делает отличный шашлык. Охотники наперебой рассказывают, как они увидели баранов, подкрались к ним и Мика из винчестера сразу срезал выстрелом самого крупного барана, только потом пришлось отрезать голову с рогами, чтобы легче было нести.

На всем дальнейшем пути бараны встречаются табунами. Их много в этих глухих местах.

Мы входим в широкую долину реки Момы, почти сплошь покрытую наледью. За рекой, сверкая белоснежными вершинами, высокой стеной стоит Буордахский массив — вторая цепь хребта Черского. С его вершин спускаются ледники с характерными конечными и боковыми моренами.

— А это, пожалуй, не снежники и не фирновые поля, а действительно ледники, — высказываю я предположение.

— Во всех учебниках географии и геологии сказано: «В Северо-Восточной Сибири, несмотря на суровый климат и наличие высоких горных хребтов, нет современных ледников и они не могут появиться из-за малого количества осадков, особенно зимой», — цитирует на память Мика.

— Значит, не верь своим глазам, а верь писаному, — смеюсь я.

— А мы проверим! Это тем более интересно, что в этих местах не бывал ни один геолог и ни один географ.

На своих крепких лошадок Иван Слепцов умудрился навьючить весь груз партии. Осторожно, испуганно похрапывая, они идут по льду.

В самый разгар лета странно выглядят огромные белые пятна льда (тарыни), окаймленные зеленью. Зимой, во время сильных холодов, правые притоки реки Момы «промерзают до дна, и вода, просачиваясь через галечники берегов, попадает на поверхность льда. За зиму намерзает слой льда до пяти — шести метров. В широкой долине Момы все образовавшиеся тарыни слились в один, образовав Улахан-Тарынь [7] — большую наледь длиной до 8 кёс, пожалуй, самую большую в Якутии.

Хрупкий лед под копытами наших лошадей колется, как сахар, и рассыпается на мелкие иголки. Постепенно отстают комары и оводы. Местами среди льда попадаются рощи засохших деревьев. По краям тарыня, где лед стаял, тянутся унылые серые галечники.

Мы осторожно обходим глубокие — до двух — трех метров — узкие канавы, промытые во льду. По ним бежит чистая холодная вода. Я по опыту знаю, как они опасны.

Вскоре мы подъезжаем к юрте. Нас приветливо встречает семейство Степана Тарабыкина, жителя поселка Кыгыл-Балыхтах. По соседству с юртой ставим палатку.

На следующий день, забрав продукты на восемь дней, отправляемся пешком к Буордахскому массиву. Выходим на устье реки Буордах. Идти тяжело, вся долина завалена огромными валунами гранита. Пенистая река стремительно мчится между валунами, вливаясь светлой полосой в Мому.

Впереди заманчиво белеют недоступные вершины массива Буордах, самого высокого из всех, какие я встречал на Колыме. В гранитах нам искать нечего, но мы хотим добраться до ледников. Огромный длинный ледник спускается с самого высокого пика. Сомнений нет, это современные ледники; я так и записываю в своем полевом журнале, засекая их азимут.

Очевидно, в нашей науке сказалось влияние взглядов таких научных авторитетов, как Черский и метеоролог Воейков. Они считали что север Сибири вообще не знал оледенения в ледниковый период. Здесь Черский впадал в крайность. В советскую эпоху В. А. Обручев доказал наличие в Сибири многочисленных следов былого оледенения. Теперь при работе мы постоянно встречаем следы оледенения. Сейчас уже бесспорно доказано, что оледенение было и в Сибири, правда, менее значительное, чем в Европе.

Почему же не быть и современному оледенению?

На этот раз нам не удалось дойти до ледников и доказать их существование, но последующие работы полевой партии Ивана Исакова в 1940 году и других исследователей обнаружили ледники в Буордахском массиве. Это второе по величине оледенение на Северо-Востоке нашей страны — современное оледенение, с преобладанием больших долинных ледников с общей площадью более ста квадратных километров. Аэрофотосъемка подтвердила наличие ледников, и один из них — маленький висячий ледничок в два квадратных километра был назван в честь нас, впервые его увидевших. В этом же массиве оказалась самая высокая точка хребта Черского. Это гора Победа — три тысячи сто сорок семь метров. Продолжавшая наши работы поисковая партия Василия Зимина обнаружила в бассейне реки Момы среди покровов лавы хорошо сохранившийся молодой потухший шлаковый вулкан, изученный и описанный А. П. Банковским. Этот вулкан понимается в виде правильно усеченного конуса на сто восемьдесят метров над уровнем русла реки, его кратер шириной до ста двадцати метров превратился в озеро, на поверхности которого нередко плавают куски пемзы. Видимо, глубокие четвертичные разломы иногда сопровождались вулканическими явлениями.

Середина августа. Мы приближаемся к центру поселка, Кыгыл-Балыхтах (Красная рыба), названного так из-за красной рыбы, которой так много в ближайших озерах. Одиннадцать юрт селения на сорок километров растянулись по реке Моме. Мы двигаемся от юрты к юрте. Наш Шарик здесь отличается: на удивление охотников, он почти каждый день ловит по два — три глухаря, наивно прячущихся в густой траве. Это значительно разнообразит наш стол.

В центре поселка — фактория, сельсовет и школа-интернат. Якуты здесь живут давно, не менее двух столетий. Путешественник Гаврила Сарычев, проезжая в 1786 году через Кыгыл-Балыхтах, брал здесь проводника. Через поселок издавна шли вьючные купеческие и казенные караваны с провиантом и припасами из Якутска в Верхне-Колымск.