— Ваше отношение к Тимберхиллу может сильно отличаться от моего, но теперь это уже неважно — усадьба потеряна для нас обеих. Я собираюсь уехать отсюда, как только получу ответы на все вопросы. Вы поможете мне?

— Я ничего не скажу тебе! — выкрикнула Верити, исподлобья глядя на племянницу.

Руки Кэролин перестали дрожать. Не обращая внимания на неприкрытую враждебность тетки, она смело продолжала:

— Когда мне было всего двенадцать лет, мои мама и папа убежали из Тимберхилла. Я помню толпу, помню, что у этих людей были факелы. Они кидали камни в окна нашего дома. Они дотла спалили приемную. Только скажите мне — почему, и я немедленно уйду.

Эннети вцепилась в спинку стула, на котором сидела ее мать.

— Тебе лучше убраться отсюда, пока у мамы не начался приступ.

— Я вовсе не хочу, чтобы она заболела от моих вопросов, но побег в Филадельфию, по сути, стоил моим родителям жизни. Вы должны понимать, как важны для меня ваши ответы. А если вам станет нехорошо, тетя Верити, я смогу помочь, — заявила Кэролин, глядя в глаза тетке. — Мой отец был врачом — как и мой покойный муж. Я часто сама посещала больных. Я не хочу причинить вам вреда, я лишь прошу, чтобы вы рассказали мне о событиях тех дней, воспоминания о которых часто преследуют меня.

— И не только тебя, — прошептала Верити, силясь встать.

— Стало быть, вы знаете, что заставило простых деревенских жителей выгнать семью из дома? Загнать в леса таких же, как они, людей?

— Орион Адамс никогда не был таким же, как они! Он был чужаком, чужестранцем… словно явился сюда с судна завоевателей!

— Мама, что ты говоришь! У нас никогда не было тому доказательств! — тихо проговорила Эннети.

— Их и не могло быть! — возмутилась Кэролин.

Оставив мать, Эннети подошла к Кэролин, сердито шурша юбками.

— Ты имела наглость заявиться сюда, чтобы мучить нас расспросами! Убирайся туда, откуда пришла! То, о чем ты спрашиваешь, давно кануло в прошлое!

— Если вы откажетесь помочь мне, то я найду других, более сговорчивых людей, — промолвила Кэролин. — Неужели вы хотите, чтобы я напоминала людям, как вы, тетя Верити, спорили с мамой о том, кто будет жить в Тимберхилле?

— Это не имеет никакого отношения к…

— Так почему тогда мы не укрылись от толпы у вас? — гневно вопросила Кэролин.

— Убирайся! — взвизгнула Верити.

Кэролин встревожилась, поняв, что теряет важный источник информации. Она попыталась сдержать себя, но это плохо ей удавалось.

— Что ж, в таком случае я разыщу первого ассистента моего отца, Джона Раснера. И спрошу его, что он знает о той ночи. И найду мать Катарины Эбей. Уж она-то расскажет мне все, что я хотела бы знать.

Эннети скривила лицо и, обхватив себя руками, отошла назад:

— Джон Раснер уехал из Юдоксии. Он пропал во время войны. А его отец испытывает одну лишь ненависть к семейству Адамс. Он ничего тебе не скажет. А его сестра, Элен, — дурочка.

Кэролин вздрогнула, ее слегка затошнило. Джон умер? Придет ли конец горестным известиям?

Не желание ли еще раз увидеть Джона Раснера, прошептать его имя заставило ее приехать в Тимберхилл? Не могло ли быть так, что те чувства, которые она испытывала к Эвану, на самом деле всего лишь помогали ей забыть страстную любовь, которая зародилась в ее сердце, когда ей было всего двенадцать, а потом превратилась в настоящее пламя?

Внезапно испугавшись Кэролин, Верити шагнула в ее сторону.

— Ты не должна была приезжать сюда! Люсиль Эбей ненавидит Тимберхилл и всех, кто там когда-либо жил! Сходи к ней, сходи! Потом весь день будешь переживать! А теперь послушай меня, Кэролин. Я предупреждаю тебя — так же, как в свое время предупреждала сестру. Орион Адамс был злым и опасным человеком. После него осталось много горя. И как его дочери тебе никто не обрадуется в этом городе. Ничто не забыто… не может быть забыто…

Задрожав от стыда и страха, Кэролин испытала невероятное желание убежать отсюда. Но она заставила себя стоять прямо и, стараясь взять себя в руки, повернулась к двум разгневанным женщинам.

— Расскажите мне, что случилось, и я немедленно уеду в Филадельфию!

— Ты такая же безмозглая дурочка, как и твоя покойная мать, — прошипела Верити, махнув на женщину рукой.

Кэролин решила, что не позволит больше говорить гадостей о своих родителях.

— Я спрошу 'Oну Раби! — заявила она.