Услыхав эти слова, Эван неожиданно наклонился к лицу женщины и поцеловал ее в губы.

— Что за ерунда! — воскликнул он. — У тебя есть я! Я всегда был у тебя!

По телу Кэролин разлилась сладкая истома — ей так давно хотелось ощутить вкус его поцелуя. У Эвана были такие нежные, теплые губы. Ах, как замечательно было бы слиться с ним в объятиях, почувствовать, как их несет блаженная волна наслаждения.

— Ты не должен этого делать! — вскрикнула она, отталкивая от себя Эвана. — Душа моего мужа еще не отлетела на небо!

— Прости меня, — прошептал молодой человек, по виду которого было не сказать, что он испытывает раскаяние. — Просто тебе нельзя оставаться одной. А жена твоего деверя не сможет позаботиться о тебе?

— Да они в жизни слова доброго обо мне не сказали, — тихо проговорила Кэролин.

— Уверен, что ты преувеличиваешь!

— У Форреста никогда не было хороших отношений с Сайлесом. Скажи мне честно, Эван, Сайлес получит наследство? — Она понимала, что не должна прямо спрашивать об этом, но другого выхода в данной ситуации не было. — Мне не нужно ничего из того, что принадлежало Форресту, я готова расстаться со всем, на что по праву может претендовать его брат. Но мне кажется, что я могу оставить себе то, что принадлежало мне до замужества. К примеру, Сайлесу не нужны медицинские инструменты моего отца или его журналы. А мне эти вещи так дороги!

— Конечно, — согласился с ней Эван, держа женщину за руку.

— Перед смертью отец завещал мне наше родовое поместье. Разумеется, когда я вышла замуж, поместье перешло к Форресту. Есть ли хоть небольшая надежда на то, что поместье вернется ко мне?

Эван помрачнел.

— А Форрест когда-нибудь интересовался им?

— Мы никогда не говорили о таких вещах. Мне бы это причинило… сильную боль.

Кэролин не была уверена в том, что Эван знал об их вынужденном бегстве из опустевшего поместья.

— Это место называлось Тимберхилл, — задумчиво произнесла она, вспоминая ту ужасную ночь, когда ей с матерью пришлось убегать от преследователей. Они искали поджидавшего их отца и его фургон. Женщина смутно помнила толпу, пожар, а раньше она вообще считала, что те страшные события пригрезились ей в ночном кошмаре, когда она была ребенком.

— Если наследство получит Сайлес, — продолжала Кэролин, — то ему достанется наш дом — здесь, в городе. Пусть забирает его, ведь у него семья, но Тимберхилл ему не нужен. Мне всегда хотелось вернуться туда, да Форрест был против. И у него никогда не было времени на отпуск и всякие поездки. Меня манит к месту, где я провела детство и… Эван, почему ты так странно смотришь на меня?

— Тебе не надо уезжать, Кэролин. Я позабочусь о тебе. Я сочту это за честь! — Эван больше не мог сдерживать свои чувства, хоть и понимал, что ему не следует говорить таких вещей.

Сердце Кэролин подскочило от радости, но внезапно она почувствовала, что ее существом начинает овладевать паника. Она была почти девочкой, когда, волею обстоятельств, вынуждена была поспешно выйти замуж за Форреста. И теперь она инстинктивно противилась тому, чтобы снова попасть в зависимость. Кэролин хотелось вернуться домой и постараться найти ответы на все вопросы прошлого.

Не зная, как объяснить все Эвану, Кэролин заглянула ему в глаза и увидела, что он обижен и смущен.

— Я… ты мне нравишься, Эван… — сбивчиво заговорила женщина, — но…

— Так в чем же дело?

Интересно, подумала она, станет ли Эван контролировать ее так же, как Форрест? Пока что она еще могла выбирать. Стоило ли рисковать и торопиться вновь связывать свою жизнь с мужчиной?

— Знаешь, я всю жизнь от кого-то зависела. Сначала от отца, потом от мужа. Может, тебе кажется нелепым, что женщина хочет сама о себе заботиться, но представь себе: мне почти двадцать девять, а я… — Кэролин осеклась, подыскивая нужные слова. — …Я ощущаю себя беспомощной, глупенькой девочкой. Я не глупая! Я немного разбираюсь в медицине и могу еще многому научиться! Но мне, как женщине, доверяют лишь выносить горшки да менять постельное белье! Именно это разрешал мне муж! Хоть мне и жаль Форреста, я не могу не думать о том, что наконец-то обрела возможность стать хозяйкой собственной жизни.

— А мне кажется, что ты теперь можешь получить то, чего мы оба так долго хотели, но вынуждены были скрывать, — прошептал Эван, беря ее за руку.

— Эван, пойми же, если ты станешь обо мне заботиться, то я так никогда и не узнаю, что значит быть самостоятельной женщиной, я так навсегда и останусь беспомощной женщиной-ребенком! — горячо проговорила Кэролин.

Молодой человек нахмурился и покачал головой:

— Отлично, Кэролин. Я привезу тебе завещание Форреста сразу же, как только ты приедешь домой.

Женщина, задрожав, благодарно поцеловала его в щеку.

— Спасибо тебе, Эван. У тебя самое доброе и приятное лицо во всей Филадельфии.

Он вздернул вверх голову, но улыбка не осветила его лица. Взгляд Эвана медленно заскользил по ее телу, а затем остановился на лице Кэролин. У женщины перехватило дыхание. А затем, даже не попрощавшись с ней, молодой человек резко встал и вышел из больничной палаты.

Наверное, она рассердила его, подумала Кэролин. Но почему? Она столько лет втайне любила его! И знала, что он отвечает ей взаимностью. Так почему же теперь, когда они наконец могут быть вместе, она раздумывает? Были ли чувства, которые она испытывала к нему все эти долгие годы, искренними? Может, она просто грезила им, потому что хотела заполнить мыслями о ком-то душевную пустоту?