Я научился расшифровывать значение моих снов, и зачастую они давали мне доступ к ошеломительным, загадочным смыслам, которые, впрочем, вызывали тревогу при сопоставлении их с реальностью. За время, проведенное в спецпоселении, я сумел установить своеобразный контроль над вирусом, даже когда тот вступал в стадию обострения. Я не использовал для этого ничего, кроме приемов медитации из дзен-буддизма, которым тайком научился ранее, в Центре № 14, под руководством доктора Коэн-Солаля.

Однако упомянутые приемы вряд ли могли помочь мне справляться с болезнью долго. Я знал, что лишь макромолекулы «Трансвектора» способны обеспечить стабильное состояние на длительный срок. Значит, если я не хотел тронуться умом, на этот раз по-настоящему, мне нужно было бежать.

Я собрал такое количество данных о сложной и высокотехнологичной системе безопасности спецпоселения, что для их обработки моему мозгу еле-еле хватило трех месяцев с копейками. Когда он отдал команду «приступить к осуществлению динамического процесса» (если выражаться языком Рубника), реализация плана побега продолжалась пятнадцать часов подряд. Все это время я пребывал в сомнабулическом, галлюцинаторном состоянии, близком к трансу, — в долгом сне наяву. После того как я полностью «проснулся», выяснилось, что мы с Карен находимся в одном из сборно-разборных бараков-времянок — в типовом блочном помещении компании «Safety Sleep», размерами три на три метра, где можно было только спать и справлять естественные надобности. Здесь имелся сверхпримитивный санузел с душем, вода в котором льется из отверстий в потолке, когда съемная кровать сложена и поднята к стене. Эти условия были лишь немногим лучше, чем в монашеских кельях спецпоселения.

Я решил приступить к активным действиям. Зима была в разгаре. Только что начался новый год. К весне нам нужно смыться отсюда куда подальше. Спустя две недели мы совершили первое вооруженное ограбление — в почтовом отделении в Дранси.

Продав «ауди», мы наскоро перекусили и отправились в гостиницу за вещами.

Через полчаса мы уже поднимались на борт парома, который отдал швартовы в тот момент, когда первые лучи солнца показались из-за горизонта.

Мы прибыли в Сеуту ночью и без каких-либо проблем прошли досмотр на марокканской границе. Сели в автобус, который двинулся по прибрежной дороге к Танжеру, а затем к Рабату.

Мы по-прежнему изображали швейцарско-канадскую супружескую чету, совершающую тур вокруг Средиземного моря. Утром мы добрались до Рабата, столицы Марокко, и тотчас же сняли номер в маленькой гостинице, адрес которой я отыскал на компакт-диске с путеводителями для отдыхающих еще в Центре фильтрации. Мы постоянно или почти постоянно находились под действием «эпсилона», чтобы избежать любого кризиса, связанного с обострением активности нейровируса. Нельзя было позволить себе какую-либо глупость и оказаться в местной тюрьме по такому достаточно дурацкому поводу, как появление в общественном месте в пьяном виде, нецензурные высказывания и даже оскорбления в адрес самого пророка Мухаммеда или короля.

Но количество таблеток, привезенных из Лилля, с каждым днем убывало. Нам нужно было как можно скорее найти заменитель препарата. У Карен оставалось четыре полных дневных дозы, у меня — на две больше. Жестко ограничив прием лекарства, мы сумеем продержаться десять, быть может, пятнадцать дней. Это примерно половина минимального срока, отведенного, согласно плану, на запутывание следов, которое должно было помешать Европолу вычислить нас.

Я битый час кружил по комнате, а затем принял решение.

— Вернусь через пару часов, — сказал я. И вышел, не дожидаясь ответа.

Гашиш — я нашел его в одном из баров в пригородах Рабата. Просто позволил интуиции вести меня, и это сработало. Внутри было очень накурено. Я, в общем-то, вправе утверждать, что парень, который толкнул мне зелье, купил его у копов. Я заметил их тачку. Она появилась через десять минут после звонка, сделанного бербером, [21] и за тридцать секунд до того, как он вышел, чтобы встретиться с ее пассажирами.

Я здорово сдрейфил, когда этот парень наклонился к дверце машины, но у меня уже возникло предчувствие, что все пройдет удачно: из окна высунулась рука с какой-то штуковиной и схватила горсть бумажек — мои банкноты, славные доллары, которые дилер отдал легавым в обмен на наркотик.

Когда торгаш-бербер вернулся, у него под курткой обнаружился пакетик, завернутый в газету. Внутри находилось почти тридцать граммов гашиша, смешанного с табаком, — зеленоватый порошок, привезенный с горного хребта Риф. Это зелье бьет по нейронам так же эффективно, как «сканк» [22] высшего сорта, выращенный в гидропонных оранжереях.

У меня не было никакого желания ставить под угрозу всю операцию, пытаясь отыскать «Трансвектор» на черном рынке тех городов, которые мы будем посещать. «Трансвектор» — «заметный» молекулярный состав. Нас засекут так же точно, как если бы мы оставили Интерполу подробное описание своего маршрута. — «Трансвектор» — это высокомолекулярное вещество нового типа, синтез которого основывается на абсолютно непонятных для меня принципах. Длинная цепочка протеинов с определенной последовательностью звеньев оказывает на мозг воздействие, схожее с эффектом тетрагидрокортизона — действующего агента, входящего в состав конопли. Не стоит и говорить о том, что во Франции на подобные препараты смотрят не слишком-то благосклонно.