И въ самомъ дл, хлба этой волости никогда не подвергаются такому опустошенію отъ засухъ, отъ ледяныхъ дождей, отъ заморозковъ въ пол. Въ самые несчастные годы у крестьянъ этой волости родится хлбъ. Тутъ же, почти рядомъ, верстахъ въ пяти, расположилась деревня другой волости на обширной низин, съ глубокимъ, неистощимымъ слоемъ чернозема… «Да, чортъ-ли мн въ этомъ чернозем, когда онъ не иметъ никакой силы? — говорилъ мн крестьянинъ этой деревни. — Посешь хлбъ, а онъ вымерзнетъ или вымокнетъ. А земли у насъ, точно, много, и земля черноземная, да чортъ въ ней толку».

Этимъ энергичнымъ выраженіемъ мннія по надовшему всмъ вопросу о сибирскомъ многоземельи мы и закончимъ. Говоря однимъ словомъ, многоземелья въ кра потому не существуетъ, что крестьяне, при настоящихъ своихъ средствахъ, благодаря климатическимъ вліяніямъ, фактически не пользуются многими землями, которыя подвержены всмъ крайностямъ физическихъ условій страны. Пока эти многія земли совершенно негодны, давая чистый убытокъ, такъ что судить о достаточности надловъ на основаніи одного абсолютнаго количества земель было бы вредною ошибкой.

Край, занятый теперь тремя округами, заселился съ незапамятныхъ временъ, почти на другой день посл побдъ Ермака, когда въ открытыя этими побдами ворота Сибири двинулась могучая волна русскихъ людей. Изъ какихъ элементовъ состояла эта масса? Существуетъ мнніе, что предки сибиряковъ были «штрафные людишки» Московскаго царства, причемъ совершенно неосновательно смшиваются въ одну кучу жители городовъ и деревень. Не трудно показать всю ошибочность такого взгляда. Въ самомъ дл, если обитатели сибирскихъ городовъ не могутъ похвастаться своими предками, пришедшими съ бубновыми тузами на спинахъ, то происхожденіе крестьянъ сибирскихъ иное.

И въ настоящее время существуетъ ссылка въ огромныхъ размрахъ всего, что стало негоднымъ для Россіи, и этотъ сбродъ наполняетъ Сибирь отъ Урала до Тихаго океана, но весь этотъ людъ не осдаетъ по деревнямъ. Развращенные до мозга костей, привыкшіе къ легкой нажив, съ органическимъ отвращеніемъ къ труду, современные посельщики ютятся по городамъ, всми средствами отдлываясь отъ деревни. Да и деревня ихъ не выноситъ. Относясь спокойно къ тмъ исключительнымъ посельщикамъ, которые, по приход въ Сибирь, принимаются за землю, крестьяне безпощадно гонятъ прочь всю остальную массу «хвосторзовъ». Борьба между коренными сибиряками и посельщиками идетъ на жизнь и смерть. Самое это слово — «хвосторзъ» показываетъ, насколько безпощадны взаимныя отношенія между двумя сторонами: посельщикъ, которому не удалась кража крестьянской лошади, всегда, изъ-за одной злобы, отржетъ съ корнемъ у ней хвостъ.

Каковы теперь отношенія между крестьянами и посельщиками, такія же отношенія существовали и тогда между людьми труда и вольницей. Вольница могла и умла воевать, драться, грабить, но на трудъ она была не способна. Колонизовали край черносошные, крпостные, монастырскіе крестьяне, бжавшіе съ родины отъ притсненій и голода. Правда, они были бглецы, но бжали они не отъ труда, а отъ московской волокиты, отъ воеводскаго кормленія и другихъ жестокостей. И шли они въ открывшійся край не за легкою наживой, а ради упорной работы среди безконечнаго простора. Это были людишки Московскаго царства, но закаленные въ труд, энергичные, свободолюбивые. Они шли за вольницей или даже вмст съ ней, но, облюбовавъ мста новой страны, прочно садились на нихъ, въ то время, какъ вольница, состоявшая поголовно изъ «штрафнаго» элемента, разнузданная, съ органическимъ отвращеніемъ къ труду, двигалась дальше въ глубь Сибири, дралась, грабила, убивала инородцевъ и сама погибала.

Колонизаторы Сибири, по самому характеру своему, не имли ничего общаго съ вольницей, завоевывавшей страну, люди труда, они были прямою противоположностью людямъ легкой наживы. Такое же коренное раздленіе существовало между этими двумя группами и въ послдующія времена, существуетъ и теперь. Одни изъ выходцевъ Россіи устраиваются по городамъ, воруя, нищенствуя или занимаясь ремесломъ — такихъ подавляющее большинство, другіе — ничтожное меньшинство — садятся на земельные надлы, увеличивая собою деревенское народонаселеніе. Такъ заселялись сибирскія страны.

Единственную точку соприкосновенія обихъ группъ составляла всегдашняя боевая готовность отстаивать съ оружіемъ въ рукахъ занятыя земли. Сибирскимъ крестьянамъ пришлось ссть не на умиротворенныхъ мстахъ, а въ стран чужой, населенной храбрыми инородцами, которые долго не могли забыть, что они хозяева земли. Шагъ за шагомъ крестьянамъ приходилось отражать набги инородцевъ, отстаивать занятые лса и степи и нападать, чтобы захватить въ окрестностяхъ новыя земли. И чмъ храбре были инородцы, тмъ трудне доставалась крестьянамъ ихъ земля, на которой они проливали не одинъ потъ, но и кровь.

Въ описываемыхъ трехъ округахъ борьба шла съ киргизами. Дикіе, ловкіе и храбрые, киргизы чуть не до послдняго времени отстаивали свои права хозяевъ; еще въ сороковыхъ годахъ нашего столтія происходили кровавыя стычки между крестьянами и киргизами, которые, впрочемъ, уже перешли въ оборонительное положеніе. Главныя ихъ нападенія были направлены на скотъ, который они то и дло угоняли у крестьянъ. Старожилы здшніе ярко рисуютъ эту борьбу изо дня въ день. Большинство крестьянъ имло винтовки; только бдные не были вооружены. Вызжали въ поле съ оружіемъ, совершался-ли снокосъ, жнитво или пахота. Старались по возможности вызжать на работы толпами; у одиночекъ то и дло отнимали киргизы лошадей, нердко убивая ихъ самихъ. Въ Курганскомъ округ по рк Тоболу во многихъ деревняхъ вамъ покажутъ мста, гд происходили сраженія съ киргизами, кочевавшими на одной изъ сторонъ рки. «Кыргызы!» — это былъ боевой кличъ. Моментально собиралась вся деревня и гналась за шайкой киргизовъ, угонявшихъ стада коровъ. Встрчались возл рки и начиналась рзня. Успвшіе броситься вплавь черезъ рку киргизы спасались, но остальныхъ крестьяне убивали, бросая трупы съ кручи берега въ рку. Иногда приходилось, наоборотъ, плохо крестьянамъ, въ особенности, когда крестьяне стояли на одномъ берегу, а киргизы на другомъ; удачные выстрлы киргизовъ много клали наповалъ мужиковъ.