Поскольку в Майами был глубокий вечер, то ответа можно было ждать только к концу следующего дня. Но это будет пятница. Опять же, если неведомый Сэвитски прочтет сообщение в пятницу и ответит, то она прочтет ответ в понедельник… Как нескладно!

Утром в понедельник Света позвонила на работу и, застав Нину в добром здравии, попросила сходить за нее на планерку у директора, а сама поехала на работу пораньше, чтобы добраться до почты как можно скорее. Не попив кофе, даже не сняв сапог, она бросилась к компьютеру — какая-то почта пришла. Среди нескольких рекламных сообщений торчал ответ на ее запрос…

Да, это был ответ из Майами, но как же долго на этот раз открывалось сообщение! Он — не он, он — не он, он — не он, выбивало Светино сердечко.

Сообщение было написано на английском, да по-другому и не могло быть. Света бегло пробежала письмо из пяти строчек, ничего не уяснила и, сделав титаническое усилие, вчиталась и поняла — это он!.. Генка, ее первая, последняя, единственная и настоящая любовь! Он писал, что страшно счастлив и рад услышать о ней, удивился, что она по-прежнему работает на том же месте, просил скорее написать ему, что она делает, какая у нее теперь семья… Там же были и его телефоны — рабочий и домашний.

Света была на седьмом небе — как героиня какого-нибудь страстного любовного романа, встретившая своего прекрасного, единственного и неповторимого через… сколько? Да, пятнадцать лет…

В тот же день Света попросила свою подружку из бывшего своего отдела автоматики поставить ей на компьютер защиту покруче — чтобы никто не мог войти в почту без ее ведома. Димку же она начала разводить на то, чтобы он поставил ей бесплатный междугородний телефон, благо что Творожков, закончив с грехом пополам заочный институт, тоже стал малюсеньким начальничком над телефонным обеспечением их фирмы.

Возобновление их с Савицким романа совпало с наступлением настоящей, бурной весны, когда в одночасье сошел снег, обнаружив все московское безобразие и мусор. Девчонки требовали новых нарядов, и их требования приходилось выполнять, потому что росли они как на дрожжах, а у старшей уже обнаружились признаки женственности и зачатки бюста.

В другой ситуации это бы огорчило Свету: она — мать молоденькой девушки и, следовательно, уже матрона, — но не сейчас. Перенесясь на двадцать лет назад, она чувствовала себя такой молодой, даже юной, просто какой-то прозрачно звенящей!

Днем они с Савицким обменивались коротенькими записочками невинного содержания и по-английски — на этом настоял сам Генка, чтобы избежать вопросов службы безопасности своей фирмы. Вечером, когда все уходили и Света ждала приезда Евсеева, она звонила Генке по бесплатному телефону, и они подолгу болтали, рассказывая старые новости за прошедшие с их досадного расставания годы.

Генка и в Америке ухитрился пару раз жениться и развестись. Его старшая дочь, которой было уже двадцать три года, жила с ним в Майами и работала на той же фирме. На этот период, следовательно, он был в личном плане свободен и занят только собой и работой. На Светин вопрос, не собирается ли приехать в Россию, он ответил примерно так: это удовольствие не стоит денег на билет.

Свету это задело — а как же она? Разве увидеться с ней не стоит этих денег? — но спрашивать не стала, думая, что он сам дойдет до правильного понимания.

Рассказала Света о Савицком — под страшным секретом — только самым близким подружкам: Наташе из отдела кадров, Лене из отдела автоматики, другой Лене, Ципиной, которая Савицкого знавала лично, потому что была значительно старше Светы, ближе к Генке, и тоже очень давно работала на предприятии. Рассказала она об этой фантастической истории и Маше, которая слушала ее с тихим восторгом и только всплескивала руками.

Нине о Савицком она рассказывать не стала — уж Нина бы точно начала кричать на нее, что она не делом занимается, — и Лене Авессаломовой тоже. Лена сидела дома, наливаясь как яблочко на ветке, и ей было не до евсеевских переживаний — надо было тщательно вынашивать долгожданное чадо.

Месяца через четыре, уже накануне лета, Лена навестила их, одетая в джинсовый комбинезон для беременных, сказочно похорошевшая, румяная, с сияющими глазами и небольшим пузиком-арбузиком. Она принесла торт и бутылку шампанского. Девчонки в ожидании ее визита тоже кое-чего припасли, и пир получился горой.

— Значит, Скорпиончика ждем-с? — рассуждала с набитым ртом почему-то очень довольная Лениной победой над бесплодием Нина. — Странно. Я почему-то всегда видела вас мамой маленькой девочки, такой, в бантиках… Ну ладно, мальчик — это тоже неплохо… Воспитаем его философом. Да, точно! Родители вроде умные, но коль скоро ни черта руками делать не умеют, значит, философом — в самый раз…

По случаю радостного свидания ехидство пропустили мимо ушей, и все было просто замечательно. Никогда за последние годы вечно недомогавшая Света не чувствовала себя лучше, она даже смогла придумать пару пунктов для внесения в рабочий план отдела и помочь Нине с переводами.