Я был совершенно раздавлен письмом. Выходит, мать и отчим знают друг друга с молодости? И встречались почти год? У меня сразу возникло в голове чудовищное подозрение: а почему мать уехала меня рожать на родину своих родителей? Может быть, она просто хотела скрыть от человека, которого я всегда считал своим отцом, дату моего рождения? Может быть, в моем паспорте должна стоять другая, подлинная дата рождения – на два-три месяца раньше? А что, ведь дед, с его пробивным характером, вполне мог уговорить врачей в роддоме выдать мне фиктивную метрику. Так ли это сложно в крохотном городке?… И мое подлинное отчество – не Николаевич, а… Павлович? А человек, погибший позавчера в гидроплане – мой настоящий отец?

Кругом шла голова… Конечно, я уже сейчас, в 16 лет, был выше погибшего отчима, хотя и ниже отца. Но разве это о чем-то говорит? И мать, и дед были рослыми людьми.

В кухне, над пустым рукомойником, висело зеркало. Я стал разглядывать в нем себя. На кого я похож? На отца? На отчима? Пожалуй, что ни на одного, ни на другого. Я похож на мать.

Так и ничего не решив, я весь оставшийся день бесцельно шатался по острову, ловил рыбу, в чем не было ни малейшей нужды. И думал, думал, сравнивал даты. Но так и ничего не решил. Дать ответ на этот вопрос могла только мать или мои волжские старики. Но захотят ли они говорить правду, если не сказали её, когда отчим был жив?

Интересно, как отчим нашел мать спустя 15 лет? Подсказали адресок мой дед и бабушка? Выкрал у них письма матери? Или просто случай?

И почему в таком случае, отчим не нашел случая мне рассказать, кем он является для меня на самом деле? Готовил меня? Нет, наверное, это чушь…

Вечером я разжег костер на берегу и весь погрузился в его пламя. Временами казалось, что пламя повсюду вокруг меня…

Про свое решение собрать детекторный приемник я начисто забыл. Было не до него.

Работать над приемником мне не захотелось и утром. Зато созрела решимость проведать китовую акулу. Новый день придал мне смелости.

Если акула не уплыла…

… Она не уплыла. Но когда я добрался на своей байдарке до подводной пещеры, надел очки для подводного плавания и нырнул, меня снова охватил страх. Это была не акула. То, что лежало на дне пещеры, вообще не было живым существом. Это была подводная лодка. Крохотная для подлодок, не более десяти метров в длину, но подлодка.

Меня обуял панический ужас, в сто крат больший, чем день назад! Потому что я сразу понял, кому она может принадлежать и что случилось с нашим самолетом. О подобной штуковине я уже читал в интернете. Это, почти наверняка, подлодка колумбийской наркомафии. На таких они возят кокаин в США. Один рейс, три тонны кокаина на борту – и полсотни миллионов долларов чистой прибыли.

Если я сегодня же не уберусь с острова, то я – не жилец на этом свете. Владельцы таких штуковин не оставляют следов и безжалостны. Слишком большие деньги на кону.

В какой-то момент мне даже показалась, что подлодка обитаема и внутри находятся люди. Вдруг сейчас из неё вынырнет какой-нибудь колумбийский «Ихтиандр» с оружием для подводной стрельбы и пристрелит меня? Но потом я успокоился. Этот подводный аппарат, хоть и стоит миллионы долларов, предназначен, скорее всего, для одноразового использования. Если на нем удается достичь берегов Флориды или Мексиканского залива и выгрузить груз, то лодку, наверное, сразу уничтожают. Какой смысл рисковать жизнью экипажа на обратной дороге, рискуя быть потопленным береговой охраной США или военно-морскими силами, если лодка себя уже десятикратно окупила?

Только весь вопрос: в каком сейчас лодка находится состоянии? Если в рабочем – заряжены аккумуляторы, заправлено топливо, сжатый воздух и, главное, загружена её смертоносная начинка – несколько тонн кокаина, то жить мне осталось день-два, а может быть, и несколько часов. Если же лодка просто хранится здесь, в укромном месте Атлантики, то возможно, что уничтожение гидроплана было чисто превентивной мерой и мои убийцы появятся нескоро. Ведь если пропавший гидроплан разыскивают, им лучше переждать недельку-другую, пока всё успокоится.

Я еще раз нырнул, преодолевая страх. Это чудовищное творение человеческих рук выглядело очень красивым. Стремительные, зализанные формы корпуса. В самом широком месте диаметр субмарины не превышал двух метров. Сверху её венчала небольшая рубка с иллюминаторами на все стороны света. Лодка лежала на глубине 4–4,5 метров, а от люка рубки до поверхности было меньше двух метров. Стоя на нем на цыпочках, я мог дышать воздухом пещеры.

Мой всегдашний интерес к технике заставил меня задержаться в пещере еще минут на десять. Интересно, как заставить подлодку всплыть? Поскольку субмарину из предосторожности хранят на дне пещеры, наверное, есть какое-то внешнее устройство, отдающее лодке команду на всплытие. Ну-ка, ну-ка! Я стал плавать вдоль стен пещеры, и действительно нашел в дальнем её углу укрепленную на стене в полуметре над водой небольшую коробочку с кнопкой посредине.