Ну не рассказывать же, что, защищая свои заявки на изобретения перед экспертом, я как раз и делал работу патентного адвоката. Но Моана уже справилась с эмоциями.

– Я уже заметила: вы ухитряетесь вывернуть законы и правила наизнанку и доказать, что так и следует. Допуск на экзамен нужен все равно. Формально говоря, его может подписать любой доктор магии. Фактически его подписывает обычно наставник. Тот, чьим учеником бакалавр является официально. Пожалуй, мне надо это объяснить подробно.

– Будьте так добры.

– Отношения «наставник-ученик» суть политические. Разумеется, наставник учит. Без этого нельзя. Но сверх того, объявляя кого-то своим учеником, наставник берет того под защиту – до известных пределов, конечно. В частности, он берет на себя защиту от несправедливых нападок со стороны старших магов на экзаменах, при защите диссертации и так далее. Вот почему объявление бакалавра учеником акт политический, хотя если ученик и наставник одной и той же школы магии, это не привлекает никакого излишнего внимания. Ну разве что если бакалавр сам по себе выдающаяся личность, хотя такое случается крайне редко. Впрочем, вот вам пример: была одна такая, маг жизни. Особа редкостно стервозная и скандальная. Она ухитрилась вдрызг разругаться не только со студентами своего курса, но и со всеми решительно преподавателями. На экзаменах к ней придирались, ясное дело. Каждый раз в результате необоснованного (по ее мнению) занижения оценки она шла на прием к декану и, представьте себе, неоднократно оспаривала результаты. Впрочем, все равно у нее в листах в абсолютном большинстве стояло «сносно». Экзамены на лиценциата она сдала, хотя тоже через декана. Но для магистерской диссертации нужен наставник, и вот тут среди старших магов наблюдалось полное единодушие. Догадайтесь сами какое. Довольно долго эта девица пребывала в лиценциатах, что не улучшило ее характер, поскольку обычно это случается лишь по причине бездарности. И тут мой уважаемый коллега, доктор… э-э-э… имя не имеет значения… короче, предложил ей стать его ученицей. Все с интересом следили за ситуацией: избавиться от неугодного ученика не так-то просто, к вашему сведению. Но девчонку с того момента словно подменили: она глядела на наставника, затаив дыхание; она внимала каждому его слову, как будто то было откровение от Пресветлых, а скандалы устраивала, только если (по ее мнению) кому-то стукало в голову задеть ее обожаемого. Докторскую она тоже защитила, хотя и не сразу. Вот вам пример бакалавра с репутацией.

Я посмеялся, но тут же пришлось стать серьезным:

– Наш случай другой.

– Вот именно. Я уже говорила: для НАС неприемлемо, если я объявлю Шахура своим учеником. А вот допуск на экзамены подписать могу. Ситуация вот какая: списки учеников и наставников просматривают тщательно. Это политика. Слишком много заинтересованных лиц, желающих знать, кто к какому кругу принадлежит. А отметка о допуске – дело мелких служащих, которые совершают формальную проверку. И еще одна деталь: на листе допуска к экзамену нет указания на то, к какой школе магии принадлежит бакалавр, поскольку для экзамена это не имеет значения. Улавливаете тонкость?

И еще как улавливаю. Не создали здесь пока реляционных баз данных. К нашему счастью. С ними-то я дело имел – как пользователь и как разработчик.

– Благодарю вас, Моана, вы поистине кладовая знаний.

С изысканной учтивостью:

– А вы, дорогой Профес, прямо неисчерпаемый источник невежества…

Я благодарственно поклонился.

– …благодаря чему вы ухитряетесь найти такие решения, которые ни одному нормальному человеку просто в голову не придут.

Умеет же ковырнуть! Интересно, не она ли была той самой стервой-бакалавром?

Пришлось еще раз поклониться.

Мне не хотелось дергать Хорота, поскольку он, по моим прикидкам, и без того был в мыле. Вместо этого я вызвал Тарека.

– Друг, сейчас я с тебя не требую отчета. Просто вкратце: как оно там?

С ухмылкой:

– Ну если очень вкратце: изумительное оружие, когда оно работает.

– Пристреляли?

– Да.

– Журналы испытаний вели, как я вам говорил?

– Да. Но и без журнала могу сказать: подача пуль в ствол ненадежна: их перекашивает. Неплохо бы иметь инструмент для извлечения таких. Резьба юстировки мушки разбалтывается…

И виноват в этом я: Фараду говорил в свое время о необходимости законтривания гаек, а Хорот эту информацию не получил.

– …запирание затвора любит частую смазку…

Ну это я и сам установил.

– …хорошо бы также предусмотреть какую-то сумку: чтобы таскать ее не в руках, значит.

Нет, я не дурак, а совсем круглый дурак. Про антабки и ремень начисто позабыл! Точнее, как с самого начала решил их оставить на потом, так это потом и не наступило. И подсумки бы не худо изобрести. И разгрузку. А еще каждому стрелку понадобится фляжка для оружейного масла.

– Как по-твоему, сколько потребуется времени на устранение недоделок?

– Если тем ограничиться, что я сейчас сказал, то три – пять дней, примерно. Но уверен, что еще что-то такое вылезет.

И я в этом уверен. Могу поручиться за десять дней.

– Есть еще кое-что: я начал заранее обучать того рядового, что способности к стрельбе имеет, – помнишь, я тебе говорил? Его зовут Вахан-аб.

– Помню, и что?

– То, что он прирожденный стрелок из чего угодно. Из винтовки тоже.

– В чем это выражается? Он что, не делает ошибок?

– Он их делает столько, сколько и должен делать начинающий стрелок. Но он их НЕ ПОВТОРЯЕТ. Раз попав в мишень, он попадает в нее снова, как опытный плотник по гвоздю. Говорю тебе, на нем знак Пресветлых.

Надо будет поглядеть на этого винтовочного Робин Гуда. И я попросил Тарека привести будущего снайпера.

Прямо скажем, первое впечатление было: теленок теленком. Солдат-первогодок в наихудшем варианте. Но я доверял мнению Тарека. Ссылаясь на непосредственного начальника рядового, я похвалил за успехи (доброе слово и теляти приятно), но предупредил, что реальная стрельба будет на море, «а там, рядовой Вахан-аб, условия будут тяжелыми: и корабль качается, и цель качается». Получил в ответ уверения, что будет стараться.