— Так.

— Зачем мне тогда пить таблетку Диане? Из-за 2 мг. ципротерона? Какая разница для организма — 100 мг. или 102 мг.? А этинилэстрадиол в Диане можно заменить четвертью или половинкой Микрофоллина, он в десять раз дешевле Диане.

— Ну, может быть, — доктор была недовольна моими подсчетами. — Тогда я вычеркиваю Диане. Пейте тогда по две с половиной таблетки Микрофоллина. Сдавайте анализы, начинайте проходить мой курс терапии и приходите на прием.

Я спросила, сколько я должна за прием. «Триста рублей», — сказала Любовь Михайловна и опять скомкала свои губы в куриную жопку. Я дала ей пятьсот.

— Вот сдача, — она мелкими суетливыми движениями вытащила из своего кошелька 200 рублей.

— Да, ладно, Любовь Михайловна, не надо: мелочи.

— Спасибо.

Уехала я с Потешной очень довольная собой: Что, наконец, принимаю гормоны под наблюдением врача, а, значит, с меньшей опасностью для своего здоровья. Эндокринолог занимается трансиками — компетентный, значит, всё знает. Какая я молодец, что, наконец, доехала к доктору!

Направилась я от эндокринолога прямиком в Алмаз-пресс к Андрею Рэдулеску. Работал он там арт-директором, возглавляя дизайн-бюро этого крупнейшего полиграфического предприятия в России, был он талантливым художником, в связи с чем по всем понятиям должный иметь большую свободу, но вместо неё имел в начальницах скверную бабу, от чего премного уже очень долго страдал. Я его понимала: Я пару раз общалась с Переверзевой, и для начальницы она мне показалась совершенно неуравновешенной и неприятной особой. Разговаривала она, как будто мучимая сильнейшими мигренями или неожиданным поносом, чуть морщась, как будто терпя Вас. К концу разговора с ней моё лицо тоже скрутило, и из её кабинета я вышла с большим облегчением. Имел ещё Рэдулеску в своей жизни молодую красивую жену-блондинку с суровым характером и двоих маленьких милых дочерей, одна из них Санька имела возраст моей Лизы.

Прохожу по заказанному мне заранее пропуску, я позвонила ему с дороги. Захожу: Сидит, вросший в своё кресло, голова всклокочена, лицо странное и неправильное, видно, что нерусский, но национальность не угадывается без учёного-антрополога. Нос большой и сложный, глаза голубые и добрые… смеются. Похож он был на сказочного разбойника, пойманного в волшебном лесу на большой дороге, и усаженного в это алмазпрессовское кресло «мотать» срок, только не знаю за что и по какой статье.

— О! Кто пришел! — Андрей первым подал голос.

— Привет! — поздоровалась я.

— Привет! Что за дело? Ты по телефону чего-то начал говорить:

— Дело сугубо конфидициальное, требующее уединения, — нарочито загадочно начала я.

— О, как!: Видели!? Видели, какие у всех дела? — обратился он то ли к Гене, тоже художнику, сидящему за его спиной, то ли к воображаемой аудитории. — А тут сидишь с утра до вечера: Ты что серьёзно?

— Не очень, но вопрос:, точнее, просьба есть. Пойдем, угости меня чашечкой чая.

Мы вошли в смежную комнату, он уже наливал мне чай из огромного термоса с помпой.

— Я месяц назад сделала операцию по смене пола: — нагло начала я.

— О, как! — вырвалось любимое восклицание Рэдулеску, и он замолк. Уголки губ удивленно вниз, своими голубыми глазами — хлоп, хлоп:

— Ну, что замолчал? Плохо что ли? Будет теперь у тебя подружка: я имею в виду по работе.

— Да нет: Ты ж знаешь: Я ко всему: то есть нормально: — он пожимал плечами, удивление теперь изображали не только уголки губ, всё лицо двигалось им в помощь. Я внимательно смотрела на него и думала о том, что не раз увижу такие реакции в будущем, если действительно сменю пол. — И как теперь тебя называть? — наконец, внятно произнёс Андрей.

— Ольга, — впервые представилась я публично.

— Хорошо: Ольга: так Ольга, — Андрей опустил глаза, видно было, что вопросы полового самоопределения — не его рабочее хобби.

— Поверил, дурья башка?

— А чего нет то. От тебя всего можно ожидать. Так что?

— Пока нет. Но пришел я к тебе именно по этому вопросу.

— А я тут причём? — испугался Андрей окончательно.

— Мне прописали гормональные средства: Ох! Лучше начну так. Только успокойся. У меня транссексуальные наклонности. Знаешь, что это такое?

— Ну:

— Баранки гну. Это когда чувствуешь себя женщиной, — пояснила я вкратце.

— Ну да, я знаю. Грамотные мы, — Андрею стало весело.

— Люблю я при этом женщин, — я знала, что Андрею неприятна была бы другая моя ориентация, как и многим другим, и решила успокоить его хотя бы этим.

— А такое бывает? — удивился он.

— Бывает. Короче: Я сейчас от эндокринолога. Она мне выписала «Андрокур». Пить мне его много и долго, а стоит он сто долларов упаковка. Выпускает его «Шеринг». Я вспомнила, что ты с ними работал много:

— Работал, сейчас не работаю. Но тетка там знакомая осталась. Позвонить что ли? Если у них это средство есть, то они его скорее всего бесплатно дадут, — Андрей с радостью был готов мне помочь, лишь бы я отвязалась от него со своими историями о своём внутреннем половом неустройстве.

— Хотя бы со скидкой, тоже было бы хорошо, — обрадовалась я.

— Вот так друзей теряешь: Был друг: и бац!:и вдруг подружка! О, как! — Андрей шарахнул себя ладонями по коленкам и встал. — О, ёбт! — ещё одно восклицание вырвалось из него. Он вышел за телефоном: