Вдалеке снова послышалось «тра-та-та». Но стены не дрогнули. Книги не попадали на пол, как бывало раньше. Значит, воздушный налёт так себе, ничего особенного. Зачем притворяться, что всё останется, как есть, и так будет всегда? По Марте не видно, что грядут изменения — она, как обычно, молчалива и осторожна, и, сталкиваясь с ней на лестнице, девушки уважительно её приветствуют. Но Джулия знает, что всё не так, как раньше. То есть, может, всё и так, только гораздо хуже, — как в эпицентре циклона. Там всегда царит видимость спокойствия. Так и она — внешне абсолютно безмятежна. Вот стол, вот книжный шкаф — всё на своих местах. На самом деле, ей важно было убедиться не столько в том, что вещи остались на своих местах, сколько в том, крепчает ли, так сказать, ветер за бортом, а сделать это она могла, лишь внимательно осматривая вещь за вещью в комнате, подобно тому, как стюард оценивает перед надвигающимся штормом, крепко ли привинчены предметы к полу и стенкам кают-компании.

Она прислушалась — в комнате ни звука. И в ней самой — тишина: она собрана и сосредоточена. Сказала г-же Амез, что идёт к себе наверх, — надеялась побыть одна. Не тут-то было: в дверь кто-то постучал. Не комната, а проходной двор: вечно кому-то что-то нужно. Вот и сейчас не иначе, как г-жа Барнетт или г-жа Амез послали кого-то из жильцов позвать-таки её вниз в гостиную или в подвал, где устроено бомбоубежище. Ах, нет, она ошиблась: это не от г-жи Амез. Это Ванио, молодой человек, которого Фредерик приводил с собой на вечеринки.

Он должен был составить пару Эльзе. Но что-то не склеилось, в первую очередь у неё с Рико, — против ожиданий Эльзы, они так и не сблизились. Зато между ней и Ванио обнаружилось какое-то душевное родство.

Стоя на пороге, Ванио объявил:

— Помните, я сказал, что приду, и мы пойдём вместе обедать.

— Да-да, — пролепетала Джулия. — Как не помнить?

— Так вы забыли?

Смешной какой — а воздушная тревога?

— Но ведь бомбят же…, — объяснила она ему.

— Надо же, а я и не заметил, — откликнулся он, очень симпатично растягивая слова.

— Проходите, пожалуйста, садитесь, — пригласила она гостя, опускаясь в кресло. Рядом стоял стул, на котором когда-то сидел Рико. Чуть поодаль — кресло Рейфа. Ванио сел напротив, устроившись в кресле Рейфа.

— Я закурю…? — спросил он у неё разрешения.

Она помолчала, потом махнула рукой в сторону камина, потом показала на стол. «Не помню, куда положила сигареты». Но сигареты и не потребовались: её гость достал из кармана трубку и начал набивать её табаком. Зажёг спичку. На секунду ей показалось, что он и не сходил с этого места — так всегда и сидел в кресле. Впрочем, оно никогда не пустовало.

— Как вы вошли?

— Что значит «как вошёл»?

Он посмотрел на неё, прищурившись. Без очков глаза у него были полузакрыты, словно смотрели в одну точку. Серые, как слюда, чуть-чуть раскосые глаза. Прищур придавал его взгляду созерцательность и пытливость, — обладатель прищуренных глаз словно оценивал свою собеседницу.

— Как я вошёл? — повторил он. — Да очень просто: как все, через дверь.

— Дверь была не заперта?

— По-моему, кто-то вошёл передо мной.

Она не стала уточнять, кто именно, — это могла быть Белла или сама г-жа Картер. Ни о той, ни о другой дамочке Джулии говорить не хотелось.

— Не удивляйтесь — просто так странно всё совпало. Я как раз спускалась вниз забрать свои вещи. И встретила в холле г-жу Амез: она предложила мне переждать налёт внизу в гостиной.

— Не хотите спуститься вниз? — это уже ему.

Её вопрос явно позабавил его — в его прищуренных глазах она увидела улыбку.

— За-а-ачем? — переспросил он, с нескрываемой иронией растягивая двусложное слово и показывая всю абсурдность происходящего.

За окном снова раздалось «тра-та-та».

— Видите ли, г-жа Амез требует, чтобы во время налёта жильцы оставались дома. Она полагает, что несёт личную ответственность за каждого своего постояльца. А что, вы думаете, мы можем выйти?

Он помолчал, явно пережидая шум ответных выстрелов за окном, а потом заметил, всё так же цедя слова сквозь зубы:

— Почему бы и нет? Только позвольте мне сначала докурить.

Она набросила пальто и со словами: «Осторожно! В холле темно, там на окнах нет штор, поэтому свет не зажигают» — повернула выключатель в комнате и открыла дверь. В коридоре царил полумрак, как в сказках про замки с привидениями. Только внизу на лестничной площадке слабо мерцал свет — он падал из бокового окна, и, пока они стояли, приучая глаза к темноте, предметы вокруг сделались чуть отчётливей. В доме не раздавалось ни звука, ни шороха. Остановившись на верхней ступеньке лестницы, она вдруг подумала: а что же за роль я-то играю в этой странной любовной комедии с перепутанными парами? Исполняю танец смерти? Или танец жизни? В конце концов, то была всего лишь игра: закончился вечер, потушили огни, кто-то предложил сыграть в кошки-мышки. И вот, вслепую, с завязанными глазами, она случайно заполучила себе кавалера. И какого! Она плечом чувствовала возвышавшуюся рядом, как гора, тёмную фигуру. Его ладонь лежала на перилах.

— Ну что, Маска, я спускаюсь первым?

— Нет, дайте я пойду. Я лучше знаю ступеньки. Спускайтесь за мной.

Тихо-тихо, как дети, играющие в прятки, они прошмыгнули на первый этаж. На секунду задержались у двери в гостиную. «Думаю, никто не появится», — шепнула Джулия. «Они сейчас все сидят у г-жи Амез, — кому охота пережидать в подвале?» И они на цыпочках, стараясь не наделать шума, прокрались к выходу. Нащупав дверную ручку, Джулия на всякий случай предостерегла своего спутника: «Постарайтесь выскользнуть незамеченным, хорошо? А появится г-жа Амез — бежим!»