– Да уж, не всякому придет в голову, как нашему Доку, шоколадный батончик перед собой бросать, – не то в шутку, не то всерьез заметил Брейгель.

Орсон же решил счесть это за комплимент и слегка с достоинством наклонил голову.

– Значит, нужно просто прижаться спиной к стене и протиснуться на ту сторону? – спросил Камохин.

– Не нужно никуда протискиваться. Надо просто осторожно пройти вдоль стены. Край поля будет воспринимать человеческое тело как ограничитель. Скорее всего, никто ничего не почувствует.

– Скорее всего? – насторожился Брейгель. – То есть ты не уверен?

Осипов только улыбнулся и руками развел.

– То есть не исключено, – продолжил свою мысль фламандец, – что, попытавшись пролезть вдоль стены, мы окажемся в адском пламени?

– Ну, не все сразу, – уточнил Орсон. – Только тот, кто пойдет первым.

– Или тот, кому не повезет, – добавил Брейгель.

– Или тот, кто окажется слишком толстым, – продолжил развивать тему в своем любимом ключе англичанин.

– Или тот, кто окажется неосторожен, – не сдавался фламандец.

– Или тот, кому вдруг приспичит чихнуть, – вторил ему Орсон.

– Или тот, кто окажется нерешителен.

– Или тот, кто в неподходящий момент вспомнит смешную шутку.

– Или… – Брейгель на пару секунд задумался. – Одним словом, не повезти может любому.

– В любом случае, – подвел итог Орсон, – все произойдет настолько быстро, что несчастный не то что ничего не почувствует, но даже не поймет, что произошло. Вот – ты был, и вот – тебя уже нет! Сгорел, как птица Феникс! Только без права на воскрешение.

– А я слышал, что отрубленная голова еще несколько минут продолжает думать, а, следовательно, понимает, что с ней произошло.

– Да, но здесь-то и головы не останется.

Хотя все видели, как Осипов протолкнул нож между стеной и полем, а затем без всяких последствий вернул его назад, перспектива попытаться самому тем же путем перебраться на другую сторону казалась не очень-то вдохновляющей. Лезть туда, где тебя могли как следует поджарить, положа руку на сердце, совершенно не хотелось. Даже при условии, что другого пути не было. Конечно, как ни крути, а рискнуть-то все равно придется. Но вот прямо так, сразу… При желании можно было найти множество причин для того, чтобы хотя бы немного отсрочить задуманное. Например, проверить амуницию, перекусить, выпить чаю, вспомнить вдруг анекдот, который давно собирался рассказать да все откладывал… Смысла в этом, само собой, не было никакого. И все же подсознательно хотелось оттянуть момент, когда придется лезть в топку. Хотя, конечно, лезть придется все равно. Другого выхода не было. А ситуация, когда нет выбора, самая противная. Так считал Брейгель. И, по всей видимости, не только он один.

Поэтому и тянулся этот бессмысленный разговор.

Конец которому положил Камохин.

– Я пойду первым, – сказал стрелок.

– Что, прямо сейчас? – несколько удивленно посмотрел на приятеля Брейгель, полагавший, что есть что обсудить.

Должно быть.

Просто не могло не быть!

– А чего ждать? – усмехнулся Камохин.

– Ну, в общем, верно, – не очень охотно согласился фламандец.

– Избавься от всего лишнего, – велел стрелку Осипов.

Камохин кинул на пол сумку, положил сверху автомат.

– Шемаг и ремень.

Камохин стянул с шеи платок и снял ремень с кобурой и ножнами.

– А как быть с вещами? – поинтересовался Брейгель.

– Если Игорю удасться благополучно перебраться на другую сторону, то вещи мы ему протолкнем, – ответил Осипов.

Неприятно резануло слух слово «если», использованное Осиповым явно по неосмотрительности. Но все сделали вид, что не обратили на это внимания.

Камохин подтянул брюки и одернул куртку. Застегнул карман на груди.

– Может быть, ему вообще раздеться догола? – предложил Орсон.

Ученый оценивающе посмотрел на Камохина:

– Думаю, не стоит. – Осипов подошел к стене и снова взялся за нож. – Смотри еще раз, внимательно, Игорь. – Он обращался к стрелку, но на самом деле ему самому нужно было еще раз удостовериться в том, что он не совершает ошибку, посылая человека на верную гибель. – Ты должен как можно плотнее прижаться спиной к стене. – Осипов приложил нож к каменной плите и прижал рукоятку ладонью, так что его предплечье сделалось как будто ее продолжением. – И медленно, не делая резких движений, начинаешь двигаться вперед. – Осипов начал перемещать нож в сторону незримой черты, отделяющей условное «здесь» от такого же условного «там». – Ноги передвигаешь так, чтобы пятки не отрывались от стены, а подошвы скользили по полу. – Он начал плавно перемещать нож вперед. – Понятно?.. Ты должен слиться со стеной, сделаться ее частью…

Лезвие ножа пересекло незримую черту. Без каких либо последствий, как и в прошлый раз. Но на этот раз нож не остановился, а продолжал двигаться вперед.

– Бамалама… – неслышно, одними губами прошептал Брейгель, когда ему стало ясно, что собирается сделать Осипов.

Скажи он это громче, и рука, держащая нож, могла дрогнуть.

А так она беспрепятственно вслед за ножом миновала границу контрольного поля. Сначала – пальцы, затем – вся кисть. И невредимой вернулась назад.

Осипов сжал рукоятку ножа в кулаке. Теория теорией, но на самом-то деле он был вовсе не уверен в том, что пламя не полыхнет.