Шрифт:
– Ты цел? – спросил Осипов.
– Вроде бы… – Брейгель медленно провел ладонью по лицу. – Надо же, даже бровей не опалило.
– Поле не выпускает огонь за пределы своих границ… А вот жар чувствуется.
Осипов посмотрел на тлеющие остатки сумки.
– Да ладно, – махнул рукой Орсон. – Мне все равно уже надоело ее таскать.
После того как на другую сторону было передано оружие – по счастью, обошлось без проблем, – наступил черед биолога пройти через защитный экран.
Англичанин держался молодцом. С лицом невозмутимо спокойным, как у индейца, он подошел к стене, одернул на себе куртку, провел пальцем по воротнику, вскинул подбородок и прижался спиной к стене.
– Пятки, – напомнил Осипов.
– Да, конечно, – коротко кивнул Орсон.
– Головой не дергай!
Биолог молча поджал губы.
– Давай.
Англичанин переместил в сторону левую ногу, перенес на нее большую часть веса тела и подтянул правую. – Медленнее! – показал ему ладонь Осипов.
Орсон сильнее прикусил губы. И, чтобы сосредоточиться, на секунду опустил веки.
– Не закрывай глаза! – тут же прикрикнул на него Осипов. – Ты должен видеть, куда идешь!
– Да, конечно, – процедил сквозь зубы Орсон.
Он сделал еще один шаг. Очень плавный, как ему показалось.
– Медленнее, Крис, – сделал успокаивающий жест рукой Осипов. – Чуть-чуть медленнее и более плавно.
Орсон почувствовал, как внутри у него поднимается волна раздражения. Его выводило из себя все – темнота вокруг, мерцающие огни фонарей, уродливые, бессмысленные картины на стенках… А больше всего – то, что у него есть очень хороший шанс оказаться поджаренным. До хрустящей корочки. И тогда он станет похож на тот замечательный стейк, который он ел полгода назад в Лондоне в пабе «Полковник Гриндж», что на Грейт-Рассел-стрит. Увы, то, что называется стейком в России, по сути, таковым не является. Здесь это всего лишь кусок мяса, зажаренного скорее плохо, чем хорошо. Но в любом случае это не стейк… И сам он, поджарившись, будет похож вовсе не на стейк… Curse! Что за мысли лезут в голову!.. Не о том сейчас нужно думать, не о том…
А о чем?..
Ну, например, о розах… Почему бы и нет?..
Нет, розы – это не то! Срезанные цветы всегда вызывали у него раздражение. А сейчас он видел перед собой не цветущий розовый куст, а срезанные, небрежно сунутые в вазу цветы. Умирающие растения, распространяющие вокруг себя флюиды смерти… Стоп!
Лучше – о собаках… Или о кошках?..
Так, о кошках или о собаках?..
Первые – царапаются, вторые – кусаются. И первые и вторые линяют, оставляя на диванных подушках клочья шерсти.
Мерзость!..
Bloody Hell!..
К черту все!
Нужно думать о чем-то нейтральном. О чем-то, что не вызывает никаких ассоциаций. Не давит на мозг. Ну, например…
Очень злой джентльмен из ЛатиПробрался раз на кухню в ночи.Не включив даже свет,Съел он сорок котлет.Вот такой джентльмен из Лати.Да, именно так! Очень даже неплохо! Или, лучше сказать, – то, что надо!..
Оказавшись по другую сторону экрана, Орсон отлепился от стены, повел плечами, картинно раскинул руки и торжественно продекламировал:
Гражданин из округи ТолидоБыл за палец укушен ставридой.Он сказал: Черт возьми!Нету большей беды,Чем ставрида в округе Толидо.– Здорово, – выслушав его, кивнул Камохин. – Нет, в самом деле здорово… Только к чему ты это, Док?
– Ни к чему! – счастливо улыбнулся биолог. – Просто так!
– Ах, просто так, – кивнул Камохин и озадаченно прикусил губу. – Но ты ведь на что-то намекаешь?
– Нет, – отрицательно качнул головой англичанин. – Значит, на кого-то?
– Игорь, это просто стихи! – чуть наклонился вперед очень всем довольный и оптимистично настроенный англичанин. И радость его была проста и понятна – он все еще оставался самим собой! – Понимаешь?
Камохин как-то странно посмотрел на биолога, показал ему два пальца, расставленных буквой V, и сделал шаг в сторону.
Орсон же переключился на Осипова, который как раз собирался присоединиться к остальным.
– Вик, уверяю тебя, это совсем не сложно! Главное, постарайся ни о чем не думать!
Осипов молча показал биологу большой палец и припечатал ладони к стене.
– Что он имел в виду? – шепотом спросил у Брейгеля Камохин.
– Кто? – непонимающе посмотрел на него фламандец.
Камохин взглядом указал на англичанина.
– Когда? – непонимающе сдвинул брови Брейгель.
– Когда говорил что-то там про ставриду.
– Я полагаю, ничего особенного.
– И все же?
– Не бери в голову, Игорь. Это просто стихи.
– Но в стихах должен быть какой-то смысл.