— Я польщен тем, что так много людей интересуется моими заботами. Мне еще не приходилось быть законодателем моды.

— Ну, так или иначе, ты им стал, и леди в этом году больше озабочены своими перчатками, чем маскарадными костюмами. — Выдержав приличную паузу, она застенчивым голосом поинтересовалась: — И очень много возникает споров по поводу того, с какой руки отсутствующая перчатка — с правой или с левой?

Макс вообще-то этого даже и не заметил.

— Я не скажу тебе, Каро.

— Это, впрочем, и не важно. Ведь весь город считает, что ты просто сошел с ума, Макс. Гости захватят с собой на бал обе перчатки, и правую, и левую, — с этими словами она протянула ему газету, раскрытую на каком-то объявлении, после чего удалилась, чтобы обсудить с крестной, куда именно повесить бумажных купидонов и следует ли добавить искусственных шелковых цветов к невзрачным зимним розам.

Взглянув на объявление, Макс сперва приуныл, но потом ему даже стало забавно:

«”Золотая ладонь”, “Прекрасные перчаточники” и “Кожаные бриджи”.

Для дам, желающих приобрести одну перчатку, согласно последней моде.

“Золотая ладонь” выполнит специальные заказы для бала в День Валентина в доме Шелбернов. Те леди, которые надеются, что джентльмен, разыскивающий свою недостающую пару, попросит их руки, могут заказать одну перчатку. У нас французская отделка и, конечно же, разумные цены. Если леди удастся завоевать сердце виконта и его руку при помощи нашей перчатки, то стоимость покупки возмещается покупательнице за счет магазина!»

Скомкав газету, Макс швырнул ее в огонь.

Каро не преувеличивала. От этих разговоров спастись было невозможно. Не убежать от этих газетных сплетен. Виконт со странностями, гоняющийся за какой-то торговкой, которую он едва знает. Если бы они все знали, как ошибаются. Как глубоко ошибаются… А ему теперь могло помочь только чудо.

А когда до Дня святого Валентина оставалось всего два дня, и Макс сам чуть было не поверил в сплетни, распускаемые домашними, о том, что он снова повредился рассудком, в Шелберн-хаус пришел какой-то незнакомец. Внешность этого джентльмена можно было назвать приятной, если бы не портивший его шрам на виске.

Дворецкий проводил его в библиотеку, и во время обмена приветствиями явный французский акцент привлек внимание Макса. Кто это? Брат Виолетты? Но эмигранты поговаривали, что Арман Сангей погиб.

— Пардон, месье, — заговорил пришедший, — я слышал, что вы тот самый человек, который исколесил Лондон вдоль и поперек в поисках молодой леди, и что именно вы помогали французам убегать из этого кошмара. Я тоже разыскиваю одну молодую и прекрасную леди, которую очень люблю, она тоже эмигрировала из Франции год назад. У меня есть основания полагать, что вы и есть тот самый джентльмен, который помог ей бежать.

Макс был ошеломлен. Леди, которую он очень любит? Значит, у Виолетты был кавалер, может, даже жених? Не поэтому ли она убежала от него? Она не была замужем, в этом он был уверен, но, может, какой-то давно потерявшийся жених сумел выбраться оттуда и решил заявить о себе?

— Вы — тот, кто помогал ей спастись?

Макс с интересом взглянул на собеседника. Хотелось бы знать, о чем еще ему известно?

— Да, я помогал ей.

— Во Франции ваше имя у многих на устах.

— Здесь, в Англии, оно тоже известно — как имя сумасшедшего.

— Я, по правде сказать, не слушаю сплетен. А эмигранты говорят, что она здесь, в Лондоне, и что вы знаете, где.

— Я хочу сказать вам, месье, что она принадлежит мне, — Макс произнес эти слова так, словно бросил вызов. Это был отчаянный поступок.

Гость прищурился, а потом улыбнулся.

— Так вы ее знаете? Где она?

Макс уставился на полы своего пальто, затем резко повернулся и посмотрел на незваного гостя.

— Вы ее любите?

— Конечно, — последовал ответ.

Макс ходил из угла в угол, наконец, приняв решение, вернулся на свое место. Либо все, либо ничего. Он скорее согласился бы умереть, чем отдать Виолетту.

— Если я расскажу вам все, то думаю, вы поймете, почему я не могу без нее жить… или, может быть, вызовете меня на дуэль.

— На дуэль?

— Я рискну… а когда закончу, то вы можете предъявлять свои требования.

— Нет, я не буду.

Макс криво улыбнулся:

— Соизвольте сначала все выслушать до конца, а уж потом будете решать, как вам поступить.