— Совсем не похоже на то посвящение, через которое мне пришлось пройти в Эфиопии, — заметил я.

— Само собой, — улыбнулся доктор. — В Эфиопии ты был паломником, новичком, ожидающим приема. Здесь ты — равноправный член Ложи.

— Выходит, для нынешней церемонии мне не придется снимать галстук и ботинки? Или, если уж на то пошло, завязывать глаза?

— Нет-нет, ничего похожего, — рассмеялся доктор Фарид. — С подобным обращением покончено. Привыкай к тому, что ты теперь — полноправный ануннаки-улем.

— То же самое говорит Рабби Мордехай. Правда, он заявил, что это осознание придет само собой.

— Так и есть. Я сам долгое время ощущал себя смиренным новичком. Не так-то просто было почувствовать себя на равных с моими наставниками. Должен был пройти не один год после посвящения, прежде чем я свыкся с моим новым положением. Думаю, впрочем, для самого Рабби Мордехая все было иначе. Мы знакомы уже очень давно, и я люблю его не меньше, чем ты. Вряд ли найдется в известной нам Вселенной (как, впрочем, и в неизвестной) что-то такое, что могло бы устрашить этого человека. Рабби Мордехай больше самой жизни, и был, мне кажется, таким с самого рождения. Полагаю, он без колебаний отправился бы на Аштари и выступил там на Совете ануннаков, если бы чувствовал, что это может помочь его голодающим протеже в Восточной Европе.

Я рассмеялся, до того верным показалось мне это описание.

— Такое чувство, что ваша Ложа чем-то отличается от других, — заметил я. — Сама атмосфера здесь кажется иной.

— Тоже верно. Те Ложи, которые ты уже посещал, имеют более мирской характер и в целом ориентированы на практическую деятельность. Нашу Ложу отличает духовная направленность, хотя и мы ведем дела на регулярной основе. Благодаря тайным рукописям мы обладаем доступом к древним знаниям. Мы хорошо представляем себе ту связь, что существовала, в частности, между ануннаками и древними финикийцами, египтянами, царем Соломоном, Книгой Бытия… Но что самое важное, у нас есть доступ к Книге Рамадош. И это не может не отразиться на атмосфере данного места.

Как всегда, при упоминании Книги Рамадош по спине моей пробежал холодок.

В этот момент к нам присоединился мой крестный, и уже втроем мы провели те полчаса, что оставались до церемонии, призванной повысить меня до восьмого уровня. Затем доктор Фарид покинул нас, а мы с крестным отправились в назначенное место.

Он привел меня в большой зал, где было полно народу. Практически все здесь носили черное, и только одна группа — человек пятнадцать-двадцать, сидевших особняком, — выделялась своими ярко-красными одеяниями. Это были урджани, о которых мне столько рассказывал Рабби Мордехай, — писцы, чьи одежды служили символическим напоминанием о космических кораблях ануннаков. Интересно, они до сих пор добывают краску из тех самых моллюсков, что обитают в Средиземном море, или давно перешли на современные красители? Мысль эта мелькнула и тут же пропала, поскольку крестный подвел меня к алтарю, расположенному в центре зала. Он был накрыт черной шелковой тканью с белой каймой. На алтаре стоял канделябр с тремя свечами, олицетворявшими те три секунды, за которые, согласно Книге Рамадош, сформировалась Земля. Здесь же лежали два меча с золотыми рукоятями.

Мы остановились перед алтарем. Один из урджани встал со своего места, подошел к нам и поприветствовал меня на анахе. Я с легкостью ответил ему, поскольку на тот момент уже свободно говорил на этом языке. Присутствующие одобрительно зааплодировали. Урджани задал мне несколько вопросов, на которые я вновь ответил на анахе. Это вызвало новую волну аплодисментов. Затем урджани взял два меча, скрестил их и завел за мою шею.

— Теперь вы относитесь к восьмому уровню, господин Люмьер, — произнес он.

Я попытался было поклониться в знак благодарности, но урджани остановил меня:

— Мы здесь равны, и я не заслуживаю такой почести.

Взяв цепочку с медальоном, он повесил ее мне на шею. Затем он опоясал меня красным шелковым кушаком, поверх которого закрепил пояс, изготовленный из металла и кожи тонкой выделки. К поясу прикрепил один из мечей.

— Следуйте за мной, — произнес урджани.

Мы направились в конец комнаты, где находился небольшой каменный бассейн, до краев наполненный водой. На дне виднелся слой липкой грязи.

— Воткните меч в эту грязь, — приказал урджани.

Я повиновался.

— Теперь вытащите его.

Я попытался это сделать, но меч плотно увяз в грязи Я вопросительно глянул на урджани.

Тот, улыбнувшись, заметил:

— Это станет для вас последним уроком. Ваше слово подобно мечу. Стоит вам вымолвить слово, и вы уже не сможете вернуть его назад. Так пусть же все ваши мысли и поступки будут подобны мечу.

Крестный передал мне красное одеяние, которое я накинул на плечи. Присутствовавшие вновь зааплодировали, и церемония на этом завершилась. Вслед за крестным я вышел из зала, и ко мне тут же устремился доктор Фарид. Поздравив меня, он отдал кое-какие распоряжения относительно завтрашней лекции. Затем меня отвезли в гостиницу, чтобы я мог как следует отдохнуть и подготовиться к тому, что должно было стать самой удивительной лекцией — из всех, на которых я когда-либо присутствовал.

Должен признать, меня несколько страшила перспектива встречи с ануннаком. В моей жизни было немало событий, которые люди привыкли считать «сверхъестественными». Однако сам я усвоил девиз Рабби Мордехая: все, что существует, является естественным, иначе бы оно не существовало. Однако нынешний случай не имел ничего общего с явлениями оккультного или мистического плана. У меня, в частности, никогда не было сомнений относительно существования ануннаков. И все же мало кто из людей готов запросто встретиться со своим создателем. А ведь именно ануннаки создали человечество.