Рассказ горничной Несмачный всерьез не воспринял. За последние дни он наслышался таких ужасных небылиц о проделках инопланетянина, что, вздумай проверить все, что о нем сочиняют, сам бы постарел, но и сотой доли не осилил бы. На пришельца списывали недостачи в магазинах, разбитые трубки в телефонах-автоматах, прогулы и опоздания на работу и даже длительный перерыв в работе клуба «Кому за тридцать».

Паника, что вначале охватила город, во время которой отдельные жители почему-то стали энергично запасаться спичками и солью, постепенно утихла. На смену ей в душах местных граждан всколыхнулась гордость. А гордились они тем, что инопланетянин избрал для своего приземления именно их город. Так гордятся историческим памятником, какой-нибудь башней, построенной, скажем, во второй половине третьего века до нашей эры, или футбольной командой, победившей в чемпионате страны.

В город двинулись туристы, в том числе моторизованные. Это привело к ужасной неразберихе на дорогах и очередям на автозаправках. Есть категория людей, уверенных в том, что это с другими может что-нибудь случиться, а с ними — никогда. Это другим может сулить неприятности встреча с инопланетянином, а им бояться нечего. Любопытство любителей острых ощущений было столь велико, что не помогали никакие ограничения и запреты.

Андрей Васильевич Кроква нервно барабанил пальцами по огромному письменному столу.

— Поверьте, уже нет сил, — наконец произнес он, — нет сил отвечать на бесконечные вопросы. Начальство сердится и имеет на это основание. Мы, область с лучшими показателями по борьбе и профилактике, оказались в смешном положении. С одной стороны, действия этого химерного инопланетянина вроде не наша юрисдикция. Никаким кодексом подобные действия не предусмотрены. Ибо, опять-таки, подобного прецедента в нашей и, я уверен, в международной практике до сих пор не было. Но с другой стороны, любое посягательство на жизнь, а в данном случае на здоровье человека не может оставаться безнаказанным. Мы должны защищать людей. Вам, надеюсь, это хорошо известно?

— Конечно, — усмехнулся Несмачный.

— Я говорю о таких прописных истинах не для вас, — словно извиняясь, сказал Кроква. — Я сам хочу постичь, проанализировать эту идиотскую ситуацию и каждый раз захожу в тупик. Ведь все без исключения эксперты, а среди них есть и настоящие научные светила, или утверждают, что все это выдумки психов, или вообще отказываются комментировать подобные случаи, считая их ахинеей. Им легко отрицать! А нам с вами, знающим, что жалобы потерпевших — не выдумки, что составленные протоколы — не мистификация, как нам быть? Мы не можем, не имеем права считать это абсурдом!

Кроква встал и заходил по кабинету, размахивая руками. Иногда он резко останавливался перед Несмачным и вопросительно заглядывал ему в глаза.

— Не могу сказать, что в нашей работе достигнуты блестящие успехи, но кое-что имеем. По крайней мере, еще не было случая за последние пять лет, чтобы мы спасовала перед преступниками. Мы даже прогнозируем некоторые виды преступления. Особенно сезонные. Например, могу заверить, что через месяц-другой снова начнут красть шапки, срывать их с прохожих. Но мы точно знаем и другое — в этом году количество подобных краж уменьшится раз в пять. Потому что в прошлом году такого чёса дали похитителям шапок, что надолго запомнят. К тому же шапок в магазинах стало больше, значит, и спрос на них уменьшится. А то до чего дошло: с самого заместителя начальника нашего управления сорвали! Идет он в воскресенье вечером в гражданском, и вдруг кто-то с забора хвать с него ондатровую шапку! Он хотел было кинуться в погоню, да передумал: прыгать через забор в его возрасте и положении как-то несолидно. А через два дня к его жене подходит какой-то парнишка и говорит: «Слышал, у вашего мужа шапку украли. Могу предложить свою. А то у меня их две. Недорого возьму». Жена купила. А муж узнал в этой шапке свою… Такое неслыханное нахальство его так возмутило, что он лично возглавия операцию. За неделю всю компанию ворюг поймали!.. Так вот, я и говорю, это необычный случай в криминалистике, который не подпадает ни под какие категории и критерии. Чем больше углубляешься в это дело, тем очевиднее становится полная безысходность. В цепи поступков не прослеживается никакой закономерности…

— Никакой? Я бы не сказал, — покачал головой Несмачный. — Некоторая закономерность прослеживается. Когда я установил это, то поверил, что со временем клубок размотаю до конца.

— Какая же закономерность, если не секрет?

— С вашего позволения, сегодня я воздержусь от ответа. Но в ближайшее время сумею об этом рассказать поподробнее.

— Ну что ж, — невесело усмехнулся Кроква, — подождем еще немного.

Невеселая улыбка начальника управления всплыла в памяти Несмачного, когда он через час снова засел за дела, которые всё прибывали и прибывали. «В ближайшее время», — пообещал он Крокве.

И до чего же мы, люди, изобретательны, когда хотим избежать ответственности за свои дела и поступки! Одной только фразой мы можем, как щитом, отгородиться от любых неприятностей. Скажем, обращаются к тебе за помощью, а ты в ответ: «В ближайшее время поможем». И можешь после этого плевать себе в потолок, сколько совесть позволит. Потому что слова «в ближайшее время» имеют такой диапазон демагогических уловок, это понятие может быть настолько растянуто во времени и пространстве, что и комар носа не подточит. «В ближайшее время» — это и неделя, и месяц, и год.

Жалуются, например, жильцы дома, что у них крыша течет. А из ЖЭКа отвечают: «В ближайшее время отремонтируем». Жильцы и ждут себе спокойно этого «ближайшего времени». Хотя и понимают, что таким образом их просто водят за нос. Но оснований жаловаться нет.

Или критикуют кого-то на собрании, а виновник тут же реагирует на критику: «В ближайшее время недостатки исправим». Все, как говорится, по форме, и все удовлетворены.

«В ближайшее время ликвидируем…», «В ближайшее время построим…», «В ближайшее время обеспечим…», «В ближайшее время подключим…» И хотя за каждой такой фразой — махровый бюрократизм, эта изысканная словесная обертка делает его настолько соблазнительным для употребления, что даже он, Несмачный, не удержался…