— У вас такой чудесный вид, словно вы только что с курорта.

— Угадали! — радостно воскликнула жена.

Мы долго обсуждали проблему летнего отдыха, ругали жару, горторг — плавок в магазинах нет, за газированной водой огромные очереди.

Прощаясь, он между прочим спросил:

— Есть какие-нибудь надежды?..

— Думаю, скоро смогу вас порадовать, — оптимистически ответил я.

— Очень приятный человек, — сказала жена, когда мы остались с ней вдвоем. — Все о чем-то у тебя просит. Что-то дефицитное?

— Да ничего особенного. Ему нужен обыкновенный предохранитель.

— И тебе трудно ему помочь? Он такой вежливый, культурный. А какой хороший собеседник!

— В том-то и дело, что и мне приятно с ним поговорить, — сказал я. — Но поверь моему опыту: как только он получит предохранитель, не только беседовать, даже здороваться со мной перестанет!..

Он подошел ко мне после собрания и уставился на меня так, будто сверял мое лицо с фотографией.

— Что это на тебя нашло сегодня? — наконец вымолвил он.

— Ничего, — спокойно ответил я.

— С таким рвением критиковал меня, словно мы не друзья!

— Ты ведь знаешь, я человек принципиальный. Опоздал на работу позавчера? Опоздал! Пусть там на каких-то две-три минуты, но дисциплина есть дисциплина.

— А все-таки, почему ты меня критиковал на собрании?

— Ты что, с луны свалился? Почему критикуют на собраниях? Потому и я критиковал.

— Ничего не понимаю, — развел он руками. — Может быть, я сегодня забыл поздороваться с тобой и ты решил меня проучить?

— Брось чепуху молоть!

— А может быть, ты обиделся, что я не подождал тебя вчера, когда ты восьмую партию в домино доигрывал? Понимаешь, просто мне нужно было торопиться…

— Ну при чем тут домино?

— Неужели ты обиделся, что я с твоей Олей слишком долго беседовал по телефону? Но поверь, это она беспрерывно задавала мне вопросы, а я из вежливости вынужден был отвечать.

— Послушай, — не выдержал я, — мне тебя просто жаль. Не понимать, что такое принципиальность? Заруби себе на носу: я человек очень принципиальный. Критикую на собраниях без скидки на разные там приятельские отношения!

— Ясно, ясно, — закивал он головой. — Ты просто не мог простить мне своего поражения в шахматы.

— Ну скажи, дорогой мой, какое отношение к критике на собрании имеют шахматы?! — вскипел я.

— А что имеет отношение?

— То, что ты действительно опаздываешь на работу. Нельзя опаздывать, даже на две минуты.

— Нельзя, — согласился он. — Нельзя, это правильно. Но я уверен, что ты критиковал меня на собрании потому, что я не угостил тебя таранькой. Клянусь, я тебе лучший кусок оставил, но Петька с Васькой как насели…

— Опять ты не туда гнешь. Вместо того чтобы осознать свою ошибку, пообещать, что больше никогда не будешь опаздывать, ты о какой-то тарани вспоминаешь! Нельзя воспринимать критику как месть. Принципиальность в том и заключается, что честно говоришь все в глаза, — поучительно сказал я.

— А может, я на своем дне рождения мало уделил тебе внимания? — с надеждой спросил он.

— Вполне достаточно, — ответил я. — Как высокопринципиальный человек должен заметить, что ты все время пытаешься найти объяснение тому, что должно восприниматься само собою.

— И все-таки, за что ты меня критиковал на собрании? — обреченно спросил он.

— За опоздание, — устало сказал я.

— Что я сделал тебе такого, что ты меня критиковал за опоздание? — точнее сформулировал он вопрос.

— Ох и надоел же ты мне! — вздохнул я и вышел из зала.

Он бросился за мной.

— За что?.. — вопрошал дорогой.

— За что?.. — повторял в троллейбусе.

— За что?.. — схватил меня за рукав возле подъезда моего дома.

В его глазах было такое отчаяние, что я не выдержал.

— Моя принципиальная критика, — с расстановкой сказал я, — это ответ на твое нахальное поведение.

— В чем же заключается мое нахальное поведение?